Наследие Иверийской династии
Шрифт:
Розовая птица взмахнула крыльями, обдав девушек брызгами, и они посторонились.
— Меня зовут Приин Блайт, — продолжила яркая брюнетка. — Я старшая из семи мелироанских дев и представительница самой известной аристократической династии Квертинда.
— Блайт? — Мои брови поползли вверх. — Сестра Кирмоса лин де Блайта? Или... — я ужаснулась при мысли, что он может быть тайно женат.
— Его троюродная племянница, — девушка выступила вперёд и приложила ладонь козырьком ко лбу, чтобы солнце не слепило глаза. — Последний раз я видела дядю восемь лет назад на семейном торжестве. Мы почти не общаемся.
Я
— А я — Юна Горст, — отряхнув ладони, я протянула одну из них новой знакомой.
— Мы знаем, — улыбнулась Приин Блайт и скривилась, почти как Сирена. Но руку всё же пожала. — Мы принесли обет Девейны беречь вашу тайну от посторонних.
— Ну да, — я виновато почесала затылок.
Волосы растрепались и спутались, а платье измялось и здорово перекрутилось на теле. На фоне безупречной Приин я выглядела оборванкой. Девушка действительно сияла изнутри: блестящие чёрные волосы играли бликами в солнечных лучах не хуже водопадов, светлая кожа казалась фарфоровой, с едва заметными яблочками румян, нежно-голубой наряд подчёркивал изящную фигуру. На пальце — тонкий перстень с камнем. Приин Блайт… Вот почему там, в гостиной она напомнила мне ментора. Они были родственниками, хоть и дальними.
— Мы захватили ваши перчатки, — подошла хорошенькая блондинка, та самая, что была моей соседкой за столом. И осторожно протянула горстку белых кружев.
— Зидани Мозьен, — присела она в реверансе. — Из Ирба. Мой род не так знатен, как у Приин, зато порядок магии Девейны и способности к исцелению госпожа Првленская назвала феноменальными. — Зидани слегка порозовела, и от этого на шее отчётливее выделился знак соединения — светло-зеленая виноградная гроздь.
Значит, у леди Мозьен тоже был ментор. Волосы смешным одуванчиком окружили её голову, но прелести это не убавляло: обманчивый внешний беспорядок явно был создан нарочно. Возможно, служанки потратили гораздо больше времени на естественную красоту своей подопечной, чем на наряд той же Приин Блайт. Простой сарафан в мелкий горошек придавал Зидани сходство с милой пастушкой, героиней картин знаменитых мастеров искусства.
— А я — Тильда Лорендин, — представилась обладательница драгоценного платья. Она не стала приближаться и даже не закрыла кружевной зонтик. — Моя семья владеет не только плодовыми рощами и виноградниками, но и хлебными полями ближе к полуострову Змеи. Мы обеспечиваем продовольствием столицу и, конечно, щедро жертвуем Мелироанской академии.
Тильда не смутилась, когда говорила о своём богатстве. Она быстро скользнула взглядом по моей фигуре и отвернулась, уступая место следующей сестре.
— Матриция Ноуби, — сама протянула мне руку девушка с хриплым голосом. — Сёстры и служанки зовут меня «поцелованная Нарциной».
В отличие от предыдущих, эта благородная дева не была красавицей: длинный нос с горбинкой и раскосые, широко поставленные глаза с густыми рыжими ресницами делали девушку похожей на корову. А частые веснушки и светло-медные волосы и вовсе позволяли назвать леди Ноуби Бурёнкой. Впрочем, когда я поймала взгляд Матриции, то смягчилась и решила, что всё же она похожа не на корову, а на телёнка: столько было
— Песни Матриции трогают самых чёрствых, — вступилась Зидани. — Когда она поёт, птицы замолкают, а сердце стучит тише, боясь пропустить даже нотку чудесной мелодии.
— Благодарю, сестра, — захлопала пушистыми ресницами телёнок Матриция.
Хоть не мычит, и на том спасибо, злобно подумала я. Но сама себя одёрнула: не стоило обижаться на девушек за то, что они не верили мне. В конце концов, я бы и сама не поверила в легенды Ордена Крона, не проведи я целый год подле господина Демиурга.
— Так вас всего семь? — взглянула я на оставшихся четырёх благородных дев, которые еще не успели представиться.
— Мелироанских дев всегда семь, — пояснила бледная копия Элигии. — Каждые полгода мы встречаем и провожаем сестру. Так заведено со времён открытия. Это очень символично: семеро богов Квертинда — семь дочерей Мелиры, — она дотронулась до своего знака соединения — чёрной орхидеи, и бросила взгляд на мой ошейник. — Меня зовут Хломана Дельская, я приехала из Лангсорда. Увлекаюсь изучением геральдики и родов Квертинда, но ни разу не встречала чёрного паука. Если твой дом основан больше года назад, то упоминание уже должно быть в новых гербовых книгах… Могу я взглянуть?
— На… — я запнулась. — На чёрного паука?
— Угу, — увлечённо буркнула Хломана, нахально рассматривая мою шею. — При активации ритуала менторства появляются кровные гербы. Магия Толмунда.
— Магия Толмунда, — эхом повторила я и ненароком поправила браслет-артефакт.
Надеюсь, ментор додумался обновить ментальную магию на нём. Не хотелось бы демонстрировать вновь обретённым сёстрам то, насколько я от них отличаюсь. Неудачная попытка метнуть нож и без того подпортила мою репутацию.
Я сняла ошейник. С новым любопытством ощупала знакомый рельеф лап и повернула голову, позволяя любознательной леди рассмотреть знак соединения.
— Интересно… — протянула она. — Мейлори черного паука.
Взмахнула рукой, чтобы дотронуться до моей шеи, но всё-таки не стала меня касаться.
— Юна Горст, — сердито поправила я. — Как, напомни, тебя зовут? Элигия?
— Хломана Дельская, — повторила девушка.
— Не волнуйся, — оттеснила Хломану милая леди в шляпке. — Ты быстро запомнишь всех. Я — Финетта Томсон.
— О! — обрадовалась я, услышав знакомую фамилию. — В Кроунице я доставляла диковинные вещицы госпоже Эрике Томсон, ментору Виттора Оуренского. Вы тоже родственники?
— Я её дочь, — улыбнулась Финетта. — Моя мама — выдающаяся меценатка Квертинда, знаток искусства и коллекционер редкостей. Часть обстановки замка нашей академии пожертвована ею, как бывшей воспитанницей и яростной охранительницей наследия Иверийской династии.
Финетта мало походила на мать: мягкие, плавные черты придавали девушке уютный вид. Если бы Финетту Томсон нарядили в платье простолюдинки, я бы вряд ли отличила её от обычной фермерши. На Финетте была дурацкая шляпка, похожая на тарелку фруктов: на полях лежали ягодки, персики, абрикосы и сливы. В довершение массивного убора на всем этом искусственном великолепии сидела брошь-стрекоза. Почти такая же, какая была приколота к воротничку её платья.