Наследие Иверийской династии

Малкина Нина

Дочь госпожи Томсон нервно теребила стрекозу на платье и боялась сделать лишний шаг. Низенькая девушка, казалось, уменьшилась ещё сильнее. Я хмыкнула. Тоже мне, борцы. Струсили всё-таки.

— Мы с Хломаной видели, как вы целовались! — заявила леди Лорендин. Её тонкие, чётко очерченные брови едва заметно подёргивались. — Прямо в коридоре, где вас могли увидеть служанки, сёстры или сама Лаптолина! Вас могли увидеть дети! Вы не только нарушаете нормы приличия, но ещё и настолько глупы, что не способны держать это в тайне!

— Откуда здесь дети? — спросила я, но меня не услышали.

Сестры были целиком поглощены конфликтом.

Хломана Дельская, до сих пор мирно качавшаяся в кресле, раскрыла сундучок. Внутри оказались швейные принадлежности: вязальные спицы, мотки пряжи и прочее рукоделие. Ничего интересного, на мой взгляд, но Финетта Томсон ахнула, попятилась и, обняв Матрицию, тихонько заплакала.

— Мы, как сёстры, больше не можем прощать вам проступки, — уже спокойнее проговорила Тильда. — Но! — Она подняла палец вверх. — Лаптолине я тоже пока не расскажу, иначе вам обеим не избежать кристального колодца. И позорного исключения.

— Тильда, прошу тебя, — испуганно проговорила Матриция. — Мы будем осторожны! Сделаём всё, как ты скажешь.

Хломана достала какой-то предмет из сундучка и церемониально вручила его Тильде. Та изящным жестом обхватила лакированную деревянную рукоять и велела служанкам зажечь свечу. Удивительно, но они повиновались. Когда же леди Лорендин поднесла своё орудие к пламени, до меня дошло, что это такое.

— Один проступок — одно клеймо, — завороженно глядя, как нагревается печать, проговорила Тильда. — Начнём с самых незаметных мест. Например, с затылка Матриции. Она и без того уродлива, а если её кожу отметить позорным клеймом, может, это отвадит Финетту… — Сестра вытянула перед собой раскаленный штамп и приказала: — Хломана, подними ей волосы. Юна, — о моём существовании наконец-то вспомнили, — держи сестру, чтобы не дёргалась. Говорят, ты боевой маг и весьма неплохой. Справишься?

— Нет, — спокойно ответила я, не шелохнувшись. — Я не буду участвовать в травле.

— Это не травля, — искренне возмутилась Тильда. — Это урок и назидание. Поверь, мы оказываем милость сёстрам, сохраняя их тайну от Лаптолины и избавляя от официального наказания. Но и спустить проступок тоже не можем. Тебе лучше принять правильное решение и поступить мудро. Или хочешь, чтобы тебя тоже записали в извращенки, как этих дурочек?

— Ладно, давайте начистоту, — я глубоко вдохнула, отлепилась от дверного проёма и встала между парами девушек, не позволяя им приблизиться друг к другу. — Вы открыли мне свои секреты, я открою вам свои. Справедливый обмен, — ухмыльнулась краешком губ и продолжила: — Мне наплевать. И на вас, и на вас, — кивнула на удивлённых леди по очереди. — Ничего личного, но вы мне не сёстры. Даже не подруги. Я ничем с вами не скована. И меньше всего хочу ввязываться в неприятности. Я здесь надолго не задержусь, так что буду благодарна, если вы сейчас же покинете мою комнату и просто перестанете меня замечать.

Остывающая печать качнулась в опасной от меня близости, и я уверенным жестом вывернула её из рук изумленной Тильды Лорендин. Помахала ею в воздухе, чтобы остудить, и едва не прижгла служанку Арму, которая непостижимым образом оказалась рядом.

— Но она же поступает несправедливо! — вмешалась Матриция, поняв, что опасность миновала. — Она хочет нас изуродовать! Ты ведь мейлори черного паука…

— Я — Юна Горст, — поправила я. — И не собираюсь выбирать сторону. Хотите клеймить друг друга, оскорблять, резать волосы, пальцы, глаза — пожалуйста.

Только не в моей комнате. Кровь слишком трудно отмыть, знаю по своему опыту. А к белому ковру я уже прикипела, — в подтверждение я погладила длинный ворс ступнёй. — Мне понравилось ходить босиком.

Тильда хотела что-то сказать, но я резко взмахнула её же печатью и перебила:

— Повторяю: мне наплевать. Мне не интересны ваши благородные девичьи дрязги и разногласия, как и ваши предпочтения. Договоримся так: вы не вмешиваетесь в мою жизнь, а я закрываю глаза на ваши пристрастия, будь то… — я запнулась, — пристрастия друг к другу или к насилию друг над другом. А сейчас проваливайте.

Под растерянными взглядами я кинула печать в шкатулку, защёлкнула её крышку и вручила Хломане. На секунду мне показалось, что девушка смотрит с восхищением и благодарностью. Уточнять её истинные чувства не стала и поспешила выпроводить сестёр, пришедших поддержать меня перед приёмом в мою честь.

— Ну же, — я распахнула дверь и кивнула на выход. — Вечеринка окончена. Мне пора чулки натягивать и… что там ещё?

— Наносить ароматную воду, — торопливо подсказала Эсли. — Как раз доставили флакончик с запахом тарокко и эдельвейса. Как вы и просили, леди Горст.

Тильда подняла с пола свою меховую накидку, ещё раз оценила ситуацию. Видимо, размышляла, как обернуть всё себе на пользу. Я не дала ей времени на раздумья.

— Приказываю вам покинуть покои, — собственный голос прозвучал удивительно твёрдо.

Отдавать распоряжения я научилась ещё в банде изгоев. Управлять разгорячёнными парнями куда сложнее, чем обиженными леди. Девушкам, по крайней мере, не пришлось давать по морде. Хотя руки у меня так и чесались.

Шурша платьями, четыре стройные фигурки проследовали мимо.

— Спасибо, — прошептала Финетта у выхода и попыталась схватить меня за руки, но я убрала их за спину. — Спасибо тебе, Юна! Мы будем бороться за свою любовь, как твой ментор.

— Успехов, — искренне пожелала я.

Неожиданно все четверо развернулись и присели в реверансах.

— Хорошего дня и удачного приёма, сестра, — пропела Матриция.

— Благодарим за чудесное утро и гостеприимство, — вторила ей Тильда, которая недавно собиралась заклеймить сестру.

— Счастливы были разделить с тобой эти часы, — отозвалась Хломана.

Хотелось рассмеяться им в лица, и я бы так и сделала, но в следующую секунду обнаружила причину столь явного лицемерия.

Слева, в светлом просторном коридоре стояла группа маленьких девочек. Не меньше десятка пар детских глаз смотрели на мелироанских дев неотрывно и с восхищением. Осознав, что пришла моя очередь отвечать, я едва не начала заикаться от пристального внимания. Выбор между искренней неприязнью и притворным лицемерием под взглядами девочек оказался не таким уж простым.

И неожиданно для себя я оробела. Почти так же, как недавно Финетта перед обвинениями Тильды. Как будто струсила.

— Хорошего дня, сёстры, — онемевшими губами ответила я. — Берегите себя.

Над детской толпой прокатился восторженный ах. Старшая служанка — должно быть, наставница или воспитатель, сразу же призвала их к сдержанности и приличиям.

Группа детей двинулась дальше по коридору, но одна из девочек отделилась, тихонько подошла ко мне и вручила пучок соломы. В потрепанной связке я узнала самодельную куклу. Должно быть, малышка берегла её ещё с приюта.