Наследие Разрушителя
Шрифт:
— Спасибо, — искренне поблагодарил я.
Она сжала мою и руку и сделав знак своим, со всей компанией растворилась в лесу.
Мы с сыном перевели гаджей через ручей, и только потом сели верхом и поехали через деревню.
— Может, заночуем здесь? — с надеждой спросил Ромка.
— С тем же успехом могли отдыхать у ташшаров, — хмыкнул я. — Тем более, что ты уже вздремнул.
Сын сердито засопел, но промолчал, хотя весь текст отлично читался у него на лице.
— Ты же слышал Алву: шесть дней. Придется наизнанку вывернуться, чтоб успеть.
— И что теперь, вообще не спать? —
— Вообще не спать не получится. Но сократить этот процесс до минимума нужно постараться.
Ромка наградил меня скептическим взглядом, но спорить не стал.
Мы ехали по единственной улице деревни — широкой, утоптанной до каменного состояния грунтовке, пролегающей между двух рядов крепких деревянных заборов, за которыми прятались аккуратные беленые домики под двускатными крышами. Пасшиеся под заборами гуси — почему-то желто-фиолетовой окраски — при виде гаджей спешно улепетывали, оглашая округу громким гоготом. Гаджи, к их чести, на птицу внимания не обращали, продолжая неспешно трусить вдоль дороги.
Привлеченные шумом, из-за заборов начали высовываться крестьяне. Они настороженно смотрели на не пойми откуда взявшихся путников, но здороваться не торопились, предпочитая разглядывать чужаков с некоторого расстояния. Логично всё: кто знает, чего ждать от вооруженных людей? Некоторые даже какие-то охраняющие знаки в воздухе рисовали.
— А ты говорил — заночевать, — хмыкнул я, указав на это Ромке.
— Дикие люди, — картинно вздохнул он.
В одном из дворов раздался шум, сердитые крики, потом калитка распахнулась и к нам навстречу, потрясая топором, бросилась какая-то женщина, одетая в белую, развевающуюся на ветру рубаху. За ней, с криками и причитаниями, несся бородатый мужчина.
Я соскочил с гаджа и, выдернув меч из ножен, сделал шаг навстречу. Ромка было сунулся следом, но я, не оборачиваясь, прикрикнул:
— Не вмешивайся!
Ладно, с женщиной я погорячился. Девчонка, совсем молоденькая, определенно не старше Ромки. Маленькая, худенькая, растрепанные косы отливают золотом в лучах заходящего солнца. Раскраснелась, глаза полыхают ненавистью…
— Убийцы! — выкрикнула она, замахнувшись топором.
Я отбил грозное оружие Гелиствортом и, использовав всего капельку магии, вырвал опасную игрушку из ее рук и зашвырнул подальше.
— Убийцы! — снова закричала она и бросилась на меня уже с голыми руками.
Я резко вогнал меч обратно в ножны и крепко ухватил девчонку за запястья. Она пыталась вырваться, пару раз ударила меня ногой по лодыжке — неприятно, но не травматично. На заднем фоне заламывал руки и причитал бородатый мужик, судя по виду — ее же отец.
— Убийцы! — вновь и вновь повторяла девушка, — убийцы…
Я подождал, пока ее запал немного иссякнет, потом спросил:
— Слушай, малышка, ты нас ни с кем не перепутала?
— Убийцы! — снова выкрикнула она, — Вы убили Лукаса!
— Ты имеешь в виду ташшара Лукаса? — переспросил я, порядком офигев от такой постановки вопроса.
— Да! Его! — выкрикнула она мне в лицо, — Моего возлюбленного! Если вы, Хайверги, вышли из леса, значит, он мертв!
— Ну логично же, — хмыкнул за моим плечом Ромка.
— А главное,
— Ты врешь! — не унималась она, — вопрос стоял: или ты, или он!
Вокруг нас постепенно собирался народ: мужчины, женщины, даже детвора под ногами крутилась. Люди останавливались на безопасном расстоянии, о чем-то тихонько переговаривались и смотрели на нас со смесью страха и враждебности. Наряды у всех простейшие: женщины в таких же рубахах, как бесноватая девчонка, только у большинства поверх еще передники надеты. Мужчины в широких темных штанах и разноцветных жилетках на голое тело. И была во всех этих людях еще какая-то странность, только я сходу не мог уловить, что именно не так. Впрочем, сначала девчонка, потом головоломки.
— Как тебя зовут? — спросил я.
— Нана… — она яростно сверкнула глазами, — проклятый Хайверг, ты издеваешься надо мной!
— Послушай, Нана. Я, Артур Корни, охотник из Паутины, потомок Хайвергов, клянусь мечом и магией, что не причинил Лукасу, принцу ташшаров ни малейшего вреда, и в тот момент, когда мы расстались, он был жив и здоров!
Она продолжала смотреть на меня с враждебным прищуром, но, кажется, услышала.
— Почему я должна верить тебе, Хайверг? — спросила она наконец.
— Потому что у меня нет причин тебе врать, — ответил я и отпустил ее руки.
Нана какое-то время стояла неподвижно, а потом вдруг разрыдалась и уткнулась носом мне в плечо. Женщины…
Совсем стемнело, когда мы наконец-то вышли обратно к дороге, указанной на нашей карте. Может, Алва права, и опасности нас ждут именно здесь, но переть навпростець через горы реки и долины у меня не было ни малейшего желания.
Впрочем, к тому времени мы уже так вымотались, что и по дороге ехать сил особо не было. Задним числом подумалось, что не надо было поддаваться паранойе, а стоило остаться на ночь у ташшаров, но назад поворачивать поздно. Так что пришлось разбивать лагерь посреди чистого поля, лишь немного отойдя от дороги.
Гаджей, как и советовал барон, привязывать не стали. Сгрузили с них поклажу и отпустили охотиться. Эрг’Волла сказал, вернутся по первому свисту. Ну, посмотрим. На всякий случай поставил на них магический маячок: так-то оно надежнее. Поручив сыну распаковывать пожитки, я занялся охранным контуром. Решив, что сигнализации будет маловато, взялся устанавливать полноценную защиту. Делал я это третий раз в жизни, и впервые — совершенно самостоятельно. Прошлые разы процессом руководила Джемма. Три года назад, в Заповедных горах Иррата… Как давно это было! Я тряхнул головой, отгоняя неуместное воспоминание, и сосредоточился на процессе. Подтянуть силу, наложить вектор, опустил Гелисворт к земле и пошел вокруг лагеря, чертя контур острием меча. Когда круг замкнулся, линии засветились бледно-зеленым. Вроде, все правильно. Потом, при помощи все той же магии, я развел костер, и наконец-то уселся на заботливо расстеленный сыном каремат. Не то, чтоб огонь был нужен: ночи теплые, бутербродов хватает, но с костром как-то уютнее.