Наследие Разрушителя

Степаненко Сергей

— Я что, проиграл? — спросил он.

Алва улыбнулась и погладила его по щеке.

— Ты почти выиграл.

***

Рома

Случайности…

Я сидел на земле, прислонившись спиной к шершавому стволу дерева незнакомой разновидности, наблюдал за отцом и вампирской королевой, хлопотавшими над моим недавним противником, и почти бессознательно пропускал через пальцы серебряную цепочку с крестиком. Бабуля подарила мне этот набор на шестнадцатилетие, и на тот момент я подарку не обрадовался: мечтал о новом телефоне, мотоцикле или мощной видеокарте,

а тут — крестик, пусть хоть и трижды освященный. Но обижать бабушку не хотелось, поэтому я позволил нацепить на себя украшение, собираясь снять при первой же возможности. Почему не снял? Девчонка, с которой тогда встречался, сказала, что это сексуально. До секса, правда, так и не дошло, но крестик остался.

А сегодня он спас мне жизнь: совершенно неожиданным способом. То есть, от того удара Лукаса я бы уклонился, но сколько бы ещё выстоял против крылатого противника? Кстати, а в том своде правил, что зачитывал местный летописец, ничего по этому поводу не было сказано? Как ни старался, вспомнить не получалось. Перед глазами мелькали картины боя, я снова видел пикирующего на меня противника, его горящие глаза, острие меча, нацеленное мне в грудь.

Как всегда, реакция догнала с хорошим запозданием: только сейчас до меня начало доходить, что разминулся со смертью буквально на миллиметр. А воображение услужливо дорисовало картину: я лежу с перерезанным горлом в луже собственной крови, вокруг летают вампиры… В животе заворочался противный ком, меня начало потряхивать. Я вдруг с кристальной ясностью осознал, что всё это ни разу не игра, где у твоего героя сколько-то жизней, и даже если они закончатся, их всегда можно докупить. А здесь всё по-настоящему, и если я умру, то умру насовсем, как говорит Арчи, окончательно и без вариантов. Впрочем, мысль о собственной возможной смерти в голове укладываться не хотела: такое может случиться с кем угодно, только не со мной. В конце концов, жизнь только начинается, и у меня на неё грандиозные планы.

Я торопливо повесил цепочку обратно на шею, словно и вправду верил, что украшение сможет защитить меня от беды.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем обо мне кто-то вспомнил. Был это, правда, не Арчи, а вампир Лукас. То есть, ташшар, но в земной мифологии ташшары не водятся, зато вампиров — ну просто завались.

Я нашарил на земле катану и дернулся, намереваясь встать, но Лукас показал мне пустые руки и сел на землю напротив, по-турецки подогнув ноги.

— Я пришел не затем, чтоб драться, — сообщил он.

— Угу, мне тоже не понравилось, — криво усмехнулся я.

Лукас промолчал, провел рукой по волосам: от запястья до самого плеча руку покрывала причудливая паутинка из черных линий — прям как стильная татуировка. Если бы не её происхождение…

— Больно? — спросил я.

Он отрицательно качнул головой.

— Уже нет. А паутина эта останется. Твой отец сказал, что если сразу не исчезло, значит, на всю жизнь память, — он аккуратно провел пальцами по пораженному участку кожи, — а так не чувствуется. Странно…

— Смотрится как крутая татуха, — приободрил я его, поймал непонимающим взгляд и принялся объяснять, что за фигня и зачем её делают.

— Странные у твоего народа обычаи, — заметил Лукас, когда я закончил с объяснениями. — Я специально изучал историю Хайвергов, много читал про колдунов, но ни о чем подобном ни разу не слышал.

— А я и не колдун, — признался я, — да и Хайверги мы с Ар… с отцом неправильные.

— Да, правильный Хайверг ни за что не стал бы лечить ташшара от серебрянки, — усмехнулся он. — А вот нацепить на шею ожерелье из проклятого металла перед боем с ташшаром — это вполне по-Хайверговски.

Я почувствовал

себя крайне неуютно: в такой интерпретации выходило, что я заранее готовился к предстоящему бою и подстраховался. Конечно, можно бы начать объяснять, что в моем мире слыхом не слыхивали ни о каких ташшарах и их отношениях с серебром, но зачем?

— Тогда, значит, взлететь во время боя — это по-ташшарски? — поддел я в ответ.

— Правилами не запрещено, — пожал он плечами.

— Насчёт серебра в правилах тоже не сказано, — заметил я, — ладно, проехали.

Помолчали. Лукас время от времени проводил ладонью по пораженной руке, как будто пытался избавиться от черноты, я периодически поглядывал на часы: старые, механические, которые Артур выдал мне перед походом: мол, фиг его знает, как там будет себя вести электроника, а эти точно не подведут. Когда на рассвете мы покидали замок барона, я, по совету всё того же приключенца со стажем, выставил хронометр на шесть утра — просто чтоб хоть как-то ориентироваться по времени. Сейчас часы показывали без четверти три, а значит с завтрака прошло почти десять часов, а обеда пока не предвидится. Странно, конечно, что в такой ситуации я вообще в состоянии думать о еде, но тем не менее. Стоило немного успокоиться, как желудок начал жалобно урчать, требуя пищи. А в сумке бутерброды, но сумка гуляет где-то вместе с гаджами…

— Это правда, что твой отец пришел бороться за трон Амешта?

Я хотел сказать, что врут всё, но прикусил язык, боясь поломать Арчи игру: мало ли, может он и этим, как барону, будет заливать о своих притязаниях. Поэтому только плечами пожал и ответил:

— Лично я здесь, чтобы спасти мать. А вот для отца это может быть задачей-минимум, — я выдержал многозначительную паузу и задумчивым тоном добавил, — понимаешь, Моргана сама виновата. Не трогала бы мать — он бы тоже к ней не лез. А так, насколько я его знаю, отец скорее всего пойдет до конца.

Лукас понимающе покивал и неожиданно признался:

— Знаешь, мне сейчас кажется, что Хайверг у власти — это не так и страшно. То есть, я говорю именно о твоем отце. На данный момент он выглядит гораздо меньшим злом, чем Моргана. Понимаешь?

Я кивнул — в этом вопросе я был с ним полностью солидарен.

— Но она всё же твоя сестра.

Лукас отвел глаза, задумчиво почесал бровь. Я заметил, что его вполне человеческие пальцы заканчиваются короткими, но острыми когтями. Вот и еще одно отличие ташшара от человека.

— По крови — да, во всём остальном… Как-то так получилось, что о её существовании я узнал случайно от совершенно постороннего ташшара. Мать никогда не вспоминала о ней, и была крайне недовольна, когда я всё же пристал с расспросами.

— Иногда лучше не ворошить прошлое.

— Да, теперь я понимаю, но тогда… У ташшаров дети рождаются очень редко, и чем дальше, тем реже. И я никак не мог взять в толк, почему мать так поступила. Если ей так тяжело было видеть собственную дочь, могла отдать ее в другую семью: у ташшаров не бывает чужих детей.

— Зато бывают дети врагов, — вспомнил я слова Алвы.

— Дело не в этом, — покачал головой Лукас. — Просто Моргана — полукровка, и это видно невооруженным глазом. У нее нет крыльев, нет когтей. Она слишком отличается от нас, так что мать отдала дочь тем, среди кого она не чувствовала бы себя ущербной. Наверное, она не ожидала, что Моргана вырастет настоящей Хайверг.

— А кем еще она могла вырасти, воспитываясь в той семье? — заметил я рассудительно. — Все логично.

— Логично, — вздохнул Лукас и поднялся на ноги. — Не знаю, чем все закончится: Моргана осталась без приза, и теперь попытается согнать на нас злость. Но сегодня у нас праздник, так что прошу к столу.