Наследие Санторо

Скариани Аделина

— Нет, — издеваясь, смотря в нарисованные точки глаз, Санторо едва сдерживала смех над потугами неудавшегося элементарного фокуса.

— Тогда, может, вот это именно ваша карта? — и щёлкнув пальцами, поймал ниоткуда появившуюся карту джокера.

Лина напряглась, присматриваясь к карте, готовая поспорить, что в её колоде карт Таро, лежал точь-в-точь идентичный джокер. И уже менее веселым голосом прошептала неизменное «нет».

— Ну, может, хотя бы эта? — иллюзионист нагнулся, потянув за край лежащую огромную карту с человеческий рост. Аделина

не на шутку испугалась, ведь этой карты не было, когда она зашла на сцену. Уж не может она быть настолько невнимательной, чтобы не заметить под ногами огромного вальта бубен. К слову, тоже не приходящегося выбранной картой.

— Тогда, — интригующе растягивая слова и широко шагая, фокусник направился к своей изначальной ассистентке. — Если всё это не ваши карты, быть может, эта вещь будет ваша? — и выставив карту перед ассистенткой, полностью скрыв ту от посторонних глаз, провозгласил: — Айн, цвай, драй! — и максимально прижав карту к ассистентке, развернул карту вокруг по часовой стрелке, вернув ничего не понимающую ассистентку.

Зал молчал, не понимая, в чём же состояла фишка фокуса. Лина бы сама не поняла, если бы не чуть прищуренный вцепившийся в её лицо взгляд ассистентки, схватившейся за мочки ушей, где отсутствовали сережки. Аделина онемевшими от страха руками дотронулась до своих ушей, куда сегодня никакие серьги не надевала. И поэтому когда подушечек пальцев коснулись холодные камни, она едва не подпрыгнула.

Реборн, уже заметив манипуляции не только на сцене, но и у подорвавшейся переговаривавшейся по рациям охраны у сцене о найденном трупе фокусника, подорвался с места, перепрыгнув через ряд под ошарашенный взгляд зрителей. Представление подходило к отнюдь не благоприятной кульминации.

— Я ведь правильно угадал? Это то, что вы искали?

Лина, будто оправдываясь, совсем не убедительно качнула головой перед тем, как фокусник выставил карту-ширму перед ней, и зловеще провозгласив «абракадабра», проделал тот же финт, прокрутив карту по часовой стрелке. Да только в этот раз исчезли не только серьги, но и сама Аделина.

Зал зашёлся непонимающим шёпотом. Фокусник заметив, как с одной стороны пробирается охрана, а с другой стороны киллер Вонголы, сам закрылся картой, прокрутившись вокруг оси. Когда Реборн вскочил на сцену, карта рухнула, оставив после себя лишь изображение смеющегося джокера.

Аделина помнила рубашку карты из бледно-красных клеток и полосок. А после головокружительного щелчка закрутилась вокруг оси, едва не потеряв равновесие. Но успела схватиться за ниоткуда появившуюся стену.

— Какого…

Узкий коридор, сцеплённый множественной проводкой, тусклый свет уходил в две противоположные длинные стороны, представляющие собой длинный коридор. Место само по себе больше напоминало подвальное помещение, а доносящийся глухой шум дал понять, что Санторо сейчас находится под сценой. Впереди вспыхнуло синее пламя тумана, откуда, крутанувшись на одной ноге вокруг оси, появился тот самый фокусник.

— Твою мать! — выругалась

Санторо, попятившись назад.

А мужчина развернувшись и наклонив стан боком, схватился за маску, крутанув её вокруг лица — свет волос поблек, плечи чуть сузились, а рост наоборот значительно прибавился. И вернув маску в прямое положение, насмешливо спросил:

— Ты хотела сказать «нашу мать»?

— Не подходи! Ты… ты ведь тот иллюзионист со свадьбы! — Аделина предупреждающе выставила руку вперёд, на что фокусник хлопнул в ладоши, издав обиженный стон.

— Ну-ну, я бы с радостью поболтал о старой вечеринке, но меня ждут великие дела! Поэтому просто отдай мне серёжки!

«Так, Лина, думай, у тебя с собой есть карты как-никак, а ещё ты обладаешь пламенем облака. Всё, что тебе нужно, — разозлиться или испугаться и вырубить этого афериста-картежника».

Вдохнув полной грудью, с воинственным видом Аделина выставила руки вперёд, желая прорычать как разъярённый лев, когда на деле вышел рык маленького тигрёнка, который и то будет выглядеть более устрашающим, чем корчащая гримасы злости Санторо. Иллюзионист, не сдержав смешка, прыснул и, передразнивая, согнул пальцы, выставив их вперёд.

— Р-р-р! — прорычал он в отместку, хихикая.

Поняв всю тщетность и комичность своего бытия, Санторо выпрямилась, и развернувшись, выбрала единственно логичное решение: рванула со всех ног.

— Нет, ну ты это серьёзно? — покачав головой, раздосадовано вздохнул иллюзионист. И кинувшись следом, рассыпался на карты, которые пролетев над головой убегающей Лины, выстроились перед носом в человеческую фигуру, приняв прежний облик. Аделина не успела отскочить назад, фокусник поймал её в свои объятья, ухватившись за правую серьгу.

Стук. Стены разнесло эхо приближающихся шагов, неторопливых, будто предупреждающих о надвигающемся неизбежном повержении. Иллюзионист обернулся, выставив щитом перед собой переставшую вырываться Санторо.

Вышедший из тени коридора Реборн, сняв пистолет с предохранителя, остановился напротив. Аделина невольно содрогнулась, будто холодный ветер лизнул оголённые лодыжки, вот только далеко не зимним ветром, а инфернальным огнём. Если раньше она видела обратную сторону лица мафии — приветливую и чуткую к своим, то сейчас познала, что такое смотреть ей в глаза.

Глаза киллера напоминали застывшую копоть льда. Если в Занзасе она видела злость и ярость, то в глазах бывшего аркобалено читалось только одно — жестокость.

— Хаос.

Даже державший её Франческо вздрогнул от одного пропитанного металлом слова. Но с напускной весёлостью не подал вида своего страха.

— Ого, я услышал знаменитое реборновское «Хаос». Польщён-польщён, — и закивал головой, точно в благодарность. — Слышал, что тот, кто слышит это, больше ничего не способен услышать, пуля во лбу этому препятствует.

Но шутку никто не оценил, Аделина от страха даже пошевелить ногой не могла, а Реборн, прожигая взглядом из-под полей шляпы, резко вскинул пистолет.