Наследница чужих богов. Часть 2
Шрифт:
Запрокинув голову к небу, она сощурилась. Утреннее солнце практически не сдвинулось с прежнего места. Сон продлился не больше десяти минут, но и этого времени хватило, чтобы темная сила в крови подняла ее на ноги. Так быстро. А может, виной тому были пустоши?
Кайя прислушалась к незримому пространству вокруг. С заново обретенным даром пустоши действительно воспринимались иначе – будто обнимали ее. Вернуться к ним, почувствовать их энергию, будучи по-настоящему свободной, вновь уловить эти странные невидимые нити, пронизывающие все вокруг, было сравни холодной воде на уставших руках. Не радость, скорее облегчение. Ощущение того, что ты не
Отчего-то именно сейчас ей вспомнилась Маит с ее поучительными речами. Теперь Кайя понимала ее лучше, в чем-то сочувствовала, жалела, но ответов на вопросы этой высокомерной варнийки до сих пор не нашла.
«И где же тот предел, когда гордость превращается в глупость?»
Куда завела ее последняя? Чего лишила?
Осмотрев черный столб дыма позади и руины мертвого древнего города, окружавшие ее с трех сторон, Кайя с досадой поморщилась.
— Глупая… Глупая степнячка.
Пусть случившееся наконец-то послужит ей уроком, и она все же начнет думать, прежде чем вновь поддаться эмоциям. Нельзя было менять курс. Многое чего нельзя было делать, возможно, и сжигать мосты, улетать с Меодана, сбегать от него, своего диара, тоже было нельзя…
Кайя не сдержала наивной ухмылки.
И на что сгодится ее свобода посреди пустошей, когда у нее нет ни еды, ни оружия, ни лошади, ни даже одежды?
Окинув себя быстрым взглядом, она вновь подавила смешок, но улыбка вышла нервной, натянутой.
— Ни-адда… Да уж… – издевательски протянула она.
Скорее, нищенка на пороге мечети: голодная, грязная, с перепутанными, почерневшими от копоти и земли волосами, с обломанными ногтями. Свободные черные шаровары из холщовой ткани и длинная ярко-бордовая туника, найденные среди вещей артистов, теперь весели на ней драным тряпьем. Ворот рубахи разорвался, сделав вырез неприлично глубоким, в нескольких местах на штанах зияли дыры. Для степей подобная одежда не годилась, но хорошо еще ночи пока что оставались терпимыми. Осень в этой части материка закончится только через несколько недель.
Пошатываясь, Кайя встала.
Ничего, справится. Выпутается и с тем, что есть. Со степью она всегда умела ладить куда лучше, чем с людьми. Оружие можно будет раздобыть на руинах, смастерить силки на мелкого зверя для нее не проблема, развести огонь, как и найти воду, тоже. После сезона дождей водоемы пополнились, по холмам еще не пересохли последние ручьи, так что пищи ей при умелом подходе хватит. В остальном же ее направит сила. Должна ведь направить…
В животе громко заурчало. Голод отозвался болезненным спазмом, поубавив решимости. На мгновение Кайя усомнилась в себе. Не переоценила ли она свои умения? Хватит ли ей выдержки? Да, ей приходилось жить в степях сутки напролет, кочевать вслед за своим табуном, ездить по торговым делам, порой и неделями оставаться вдали от привычного быта. И капризной господской дочерью она себя никогда не выставляла, но тогда ее неизменно сопровождали слуги, а под рукой оставались быстрые лошади.
К тому же к сегодняшнему утру она не ела уже почти три недели, сила же в ее крови от истощения помогала мало.
Может все же попытаться выйти к людям?
Ближайшая степная ставка Хавирского каганата – третья – находилась в двухстах километрах к югу отсюда, а это два-три дня пешим ходом с остановками на короткий привал. При ее истощении столько она не осилит. К четвертой ставке было ближе – на дорогу уйдет всего полдня, но ведь ее разрушили
С первого дня, когда память начала постепенно в ней просыпаться, Кайя думала о многом, но сознательно гнала прочь мысли о прежнем доме, особенно о приемном отце. Открывшаяся ей истина сдерживала любой гнев. Недосказанность, собственная вина, тяжесть лжи между ней и родителем, вернее, человеком, которого без малого восемнадцать лет она привыкла называть отцом, давили на нее камнем. В тех мыслях был самообман, но смотреть на себя настоящую, себя, такую жестокую и прогнившую, Кайя боялась. Сделать это все равно придется. Вскоре, но не сейчас.
Вначале она разберется со своей памятью.
Необъяснимое предчувствие вело ее именно сюда – на руины Верны, и вело уже не впервые. Пора было узнать причину, посмотреть правде в глаза.
Игнорируя слабость, Кайя направилась вглубь города.
Стоило бы сперва убедиться, что по близости не притаилось никаких опасностей, найти воду, раздобыть хоть какой-то еды, подумать о ночлеге, но нетерпение вновь завладело ее натурой. Недавнее обещание самой себе – быть благоразумной и взвешенной – перекрыл азарт, а вместе с ним уже вскипающая в ее венах скверна. Слишком долго она не давала ей воли, сдерживала весь перелет, и теперь сила жадно пыталась наверстать упущенное.
Верна дышала безмолвием. Мертвый город. Пустой.
Когда-то очень давно, сотни и сотни веков назад, на его широких улицах кипела жизнь, звучали забытые наречия, звенел чей-то смех, играла музыка. Для самого древнего поселения планеты он хорошо сохранился. На мостовых не встречалось выбоин, скелеты потемневших высоких зданий практически походили на обитаемые, вот только вместо света и тепла кутались в серую пыль. Бедствия обошли их стороной, ветра не занесли грязью, дожди не подмыли фундамент, а солнце практически не разрушило стен.
В прогретом воздухе пахло сыростью камня, свежестью земли, травами, цветами, звериным и птичьем пометом. Привычные запахи степи прятали еще один почти неразличимый аромат – гниение. Вонь разлагающихся тел.
Кайя уже знала, где найдет его источник. В храме ваар.
Вбежав по ступеням храмового комплекса, она двинулась к массивному строению. Память, а с ней и чутье, безошибочно притягивали к этому месту.
Под темными сводами храма полумрак скрадывал обстановку, но смешанный с тяжелым смрадом воздух быстро скользнул в нос, внутреннее зрение метнулось вперед, выхватив изгнившие останки людей. Разложившиеся тела несчастных, убитых на ее глазах жителей деревень, лежали там же, где их еще три месяца назад бросили степняки.
Стараясь не смотреть в полупустые глазницы мертвецов, она прошла дальше. Остановилась в центре зала, замерла, прислушиваясь к ощущениям.
Древний храм казался живым, но давно покинувшим эту реальность. Он словно спал. И ничего уже не волновало, ничего не могло разбудить этого седого старика, даже следы жестокости, что не раз творилась под его крышей. Обитель забытых богов отвечала покоем, тишиной…. Но в этой тишине Кайя уловила тонкий намек, вибрацию, зов крови, зов ее памяти. Убери все лишнее, убери отвлекающие ее эмоции, и сможешь увидеть то, что так тщательно прятало время.