Наследница чужих богов. Часть 2
Шрифт:
Опустившись на пол, Кайя устало прикрыла глаза.
На этот раз она опоздала.
Глава 11
Кайя потеряла счет времени. Сколько прошло минут, а может и часов, она не понимала.
Ее сердце окаменело, тело ныло от усталости, многовековая сырость катакомб пронизывала холодом до костей, болели давно зажившие шрамы, а вместе с этой болью наружу рвались воспоминания, слишком опасные, чтобы давать им волю.
Она видела свое обращение… Повторно переживала выбор, определивший всю ее дальнейшую жизнь. Впускать подобные воспоминания, оставаясь внутри катакомб под толщей земли, в состоянии близком к истощению, с неконтролируемыми
Единственное верное решение, которое ей следовало принять в эти секунды – выгнать голоса из своей головы, попытаться дыханием и медитацией вернуть равновесие, уйти, но Кайя все равно не находила в себе решимости подняться с колен.
…каменные стены, запах сырости, холодное прикосновение металла к ее коже... В этом воспоминании она вновь была маленькой, совсем еще ребёнком.
Дети вокруг нервничали. Кто-то всхлипывал, сдерживая слезы, кто-то кусал губы до крови, а некоторые просто молчали, впав в оцепенение. Но ни говорить, ни тем более попытаться сбежать они даже не пробовали. Шёпот, исходящий из самого мрака, подчинил их всех: завораживал, сковывал, порабощал.
Кайя была напугана не меньше остальных, но в отличие от других детей смотрела вперед, на Александра. Ловила каждую его эмоцию, ответный взгляд. Как сейчас наблюдала за ним. Смысл ни его действий, ни молчаливого давления, исходящего от окруживших их последователей, она не понимала. Примитивный ум шестилетнего ребенка еще не был способен уловить суть происходящего, но чужой страх, особенно от более старших детей, постепенно завладел и ее сердцем.
Александр что-то делал у первого саркофага. Стоя к ней спиной, он довольно долго держал руки на монолитном надгробии. Его слов, если он и говорил, она не слышала. Постепенно пришедшие вместе с ними последователи один за другим присоединялись к нему, окружая саркофаг со всех сторон, покуда он не затерялся в небольшой толпе. Кайя машинально вытянула шею, словно сейчас могла рассмотреть то, что ей не удалось заметить полтора века назад.
От увиденного по венам заструился страх. Саркофаг был открыт…
В нем клубилась темнота еще более плотная и густая, чем мрак катакомб. Лишь на миг ей почудилось, что внутри этого мрака мелькнуло нечто тонкое и белесое, туман или полуистлевшая кисть покойника, но потом последователи сомкнули ряды, отгородив от нее происходящее.
Когда Александр вышел из круга приближенных, в его руках оказалась большая черная чаша, а надгробие саркофага уже находилось на прежнем месте.
Вязкая серая слизь стекала по краям чаши, оставляя на стенках тяжелые разводы. Заметив их, Кайе стало дурно, но она не оторвала глаз от своего воспоминания. В нем Александр посмотрел в ее сторону. На этот раз его взгляд был тяжелым, глубоким, взгляд не человека – древнего существа–уставший, такой пронзительный и ясный, как будто он видел ее и сейчас, и тогда, и в далеком будущем. Видел насквозь.
Все еще не отрываясь от нее, он полоснул ножом по своему запястью, направив в чашу теперь уже собственную кровь. Она у него на удивление оказалась далеко не черной, как ей всегда думалось. Густая алая жидкость смешалась с кровью ваар, меняя цвет на серебристый, почти ртутный, превращаясь во что-то неестественное, мертвое, но такое живое и дикое.
—
Подросток, чего имени Кайя не запомнила, молчал. Его губы дрожали, глаза метались из стороны в сторону в отчаянном стремлении сбежать.
— Ты отказываешься, дитя? – не повышая тона, спросил Александр.
Голос у него пока что звучал мягко, почти ласково, но от скрытой интонации, оттенки которой она со временем научится распознавать, Кайя сжалась еще сильнее, чем от увиденного.
Подросток неуверенно кивнул, выдавив тихое: «Да, отказываюсь…»
Александр не обронил ни слова. Прикоснувшись к щеке мальчика, он практически сразу отнял руку. Тот рухнул на каменный пол, затих, но его мгновенную смерть почувствовал каждый.
Ужас завладел детьми. Многие начали плакать, закрывать лица руками, пятиться, но бежать, тем более сопротивляться, никто так и не решился.
После жестокой демонстрации Александр приблизился ко второму ребёнку. В этот раз не пришлось долго ждать ответа – на чтобы он не шел, мальчик быстро проглотил слёзы, дав свое согласие. Кайя ожидала, что его заставят выпить содержимое чаши, но этого не произошло. Один из последователей оголил запястья ребенка, сделав на каждом по два ровных глубоких разреза, после чего Александр окунул пальцы в чашу и провел темной жидкостью по вскрытым венам. Задержав над головой мальчика окровавленную ладонь, он молча двинулся дальше.
Когда настал ее черед, Кайя почувствовала, что сейчас закричит, настолько реальным теперь казалось ей это воспоминание. Она не могла оторвать глаз от темно-серого содержимого чаши. Внутри нее действительно что-то билось и жило, беззвучно кричало, даже рыдало.
— Ты отказываешься? – Александр смотрел ей в глаза с обманчивым каре-красным теплом.
После его вопроса она промолчала, но, когда рука с тонкими изящными пальцами потянулась к ее щеке, ответ вырвался сам.
— Нет, не отказываюсь…
— Ты принимаешь дар своих богов добровольно, милая?
— Да…
— Громче, Кайя!
— Да! – испуганно выкрикнула она, уже схваченная за руки его немногословными последователями. – Да, я принимаю.
Александр кивнул, подарив ей свою редкую, почти нежную улыбку.
— Умница, Кайя. Моя милая…
Ей, как и остальным изранили запястья, но вместо того, чтобы измазать открытые вены, Александр окунул ее маленькие ладошки в чашу полностью. Когда мерзкая жидкость коснулась ее ран, она ощутила привкус металла и едкой горечи на языке. Тело отозвалось болью, такой острой и черной, что реальность смазалась, мир вокруг исчез, растворился. Другие дети кричали. Как через поволоку к ней долетали обрывки фраз, их стоны, слезы, неутихающий шепот мрака.
Лишь четверым удалось пережить тот ритуал. Четверым из полусотни детей, но только ее обращение прошло полностью, как и хотел создатель. Только ее раны исчезли, впитав чужую кровь до последней капли, вобрав в себя гнев, безумие, а вместе с ними и силу ваар.