Наследница Кодекса Люцифера
Шрифт:
– Откуда тебе все это известно?
– В это дело был замешан орден Societas Jesu. У меня есть доступ ко всем секретным документам.
Агнесс ответила на его взгляд и неожиданно поняла, что он солгал.
– Нет, – сказала она и напомнила себе о том, как внезапно осунулось лицо магистра ордена, как будто он увидел мертвеца. – Нет. Тогда ты принимал участие в процессе. Магистр розенкрейцеров узнал тебя. Сколько лет прошло с тех пор? Шестнадцать? Должно быть, ты был еще ребенком…
Веки отца Сильвиколы вздрогнули. Охваченный яростью, он резко распахнул дверь. Андреас, стоявший прямо за ней, увидев их, закричал:
– Берегись,
– Закрой рот, – хором приказали ему Агнесс и отец Сильвикола.
Они переглянулись.
– У нас одна и та же цель, – тихо сказала Агнесс. – Мы не должны быть врагами. Мне так же сильно не хочется, чтобы библия дьявола пришла в этот мир, как и тебе…
– У нас нет ничего общего, ничего! – прошипел иезуит. – Иди внутрь к своему выводку. Быстро! – И он бросил факел в импровизированную камеру.
Карина закричала и отскочила в сторону. Андреас наклонился и поднял факел; лицо его исказилось беспомощной яростью.
Агнесс вошла в бывший склад. Андреас двинулся было к ней, но она покачала головой. Ей нужно было подумать.
Наверное, она потянула не за тот конец, но была почти уверена, что этот иезуит не являлся тем, кем она его прежде считала. У него не было доступа к секретным документам, если таковые вообще существуют. У него также не было поддержки ордена. Он отправился в свой личный крестовый поход. Он был совершенно один.
И он убьет их всех, как только наложит руку на библию дьявола.
– Мама?
– Со мной все в порядке, – ответила Агнесс и заставила себя улыбнуться. – Он просто хотел меня немного напугать.
– Я убью эту свинью. Я заставлю его сожрать его собственную рясу. Я…
– Он носит сутану, а не рясу. У иезуитов нет особого облачения. А теперь тихо. Ложитесь и спите. Кто знает, когда мы снова получим крышу над головой.
– Как дела у дяди Мельхиора? – пропищала Лидия. – И у тети Александры? Жаль, что их нет с нами.
– Да, мне тоже жаль, – ответила Агнесс, попытавшись не заметить, что Карина при упоминании имени Мельхиора подавила рыдание, а Андреас наградил ее мрачным взглядом. – Но Александра справится, солнышко, верь мне. И дядя Мельхиор, возможно, ближе, чем мы все думаем.
Карина вопросительно посмотрела на нее, но она проигнорировала этот взгляд и села в стороне на пол. Тот был холодным и жестким, а это не очень хорошее сочетание, когда ты немолода и у тебя уже внуки. Тем не менее она не издала ни звука.
Медальон, который магистр ордена сунул ей в руку, принадлежал Александре. На нем был изображен не дьявол, а символ целителей: змея, обвившаяся вокруг жезла языческого бога Асклепия. Александра по какому-то капризу подарила его много лет тому назад Мельхиору. Агнесс никогда не видела второго такого украшения.
Мельхиор был здесь и попросил магистра ордена передать ей это немое сообщение.
Она улыбнулась в темноту. Еще далеко не все потеряно.
24
Почти сразу за Пилсенем Александра съехала с дороги, идущей широкой дугой через долину реки Верхняя Мже в направлении Праги и повторяющей все изгибы небольшой реки. Следовать по дороге означало бы делать крюк. Эту часть Богемии, к юго-западу от Праги, Александра знала не очень хорошо, но, справившись с замешательством, выяснив, что Нижняя Мже и Бероунка – не две разные реки, а просто разные названия одного водного потока, она стала спрашивать дорогу в деревенских церковных приходах, благодаря чему выяснила, что может сократить путь и поехать в город
48
Современное название – Рокицаны.
49
Современное название – Горжовице.
50
Современное название – Двур Кралове.
Кёнигинхоф состоял из кажущегося заброшенным замка и нескольких домов, ютившихся вокруг него. Дорога проходила мимо приземистой церкви, находившейся в относительно хорошем состоянии, так как ее, наверное, использовали владельцы замка для проведения богослужений, поскольку в главном здании не было своей капеллы. В свое время Александра узнала, что и это место, и весь район принадлежали семье Лобкович, и она снова содрогнулась. Бывший рейхсканцлер Зденек фон Лобкович, чей пост вот уже двадцать лет занимал Вильгельм Славата, всегда был верным союзником семей Хлеслей и Лангенфелей, но для Александры его имя постоянно вызывало из глубин памяти бледное ангельское личико его жены Поликсены и ужасные события в Пернштейне. Перед церковью стояла группа примерно из пятидесяти человек, что-то бурно обсуждавших. Когда Александра спешилась и повела лошадь за собой в поводу, она заметила, что вокруг стоят полностью загруженные телеги. Сами люди тоже были нагружены, а многие, похоже, надели на себя всю одежду, какая у них только была, одну вещь на другую. На одной из телег сидела женщина на сносях и тяжело дышала. На другой стороне площадки мычало, мекало и кудахтало диковинное стадо из двух коров, двух десятков коз и огромной толпы гусей и куриц. Беседа умолкла, и все глаза обратились на Александру.
– Мне нужно лишь немного корма и свежая вода для лошади, – сказала Александра. – Я не могу заплатить сейчас, но я выпишу счет на фирму «Хлесль, Лангенфель, Августин amp; Влах» в Праге и позабочусь о том, чтобы все расходы…
– Здесь вы ничего не найдете, – возразил какой-то мужчина и покачал головой.
Александра указала на одну из телег, где под дерюгой и одеялами был привязан тюк сена. Мужчина снова покачал головой.
– Это нам и самим пригодится.
– Что вы задумали? Вы хотите оставить свою деревню?
Лица людей внезапно потеряли всякое дружелюбие.
– Кто вы такая?
Александра подняла обе руки.
– Извините. Я здесь только из-за лошади.
Кто-то протолкнулся через толпу и остановился прямо перед Александрой. Это был худой мужчина с серой кожей, прилипшими ко лбу волосами, в убогой сутане. Он грустно посмотрел на нее.
– Хвала Господу, преподобный, – сказала Александра.
– Хвала Господу, дочь моя. Э… Ты протестантка или католичка?
– Католичка, – вздохнула Александра. – Но разве сейчас это имеет значение?