Наследница Кодекса Люцифера
Шрифт:
По сравнению с невысказанными чувствами, которые бродили по дому подобно неуловимому запаху, затхлый и душный воздух в комнате Лидии казался ароматным.
6
Она поменяла Лидии повязку и обмыла хорошо зажившие шрамы, когда, наконец, дверь открылась. Александра не подняла глаз. Она была уверена, что это Карина, и спросила себя, следует ли ей поговорить с золовкой о том, свидетелем чего она стала. Лидия снова заснула, и во всем доме, наверное, не было комнаты, в которой они могли бы поговорить спокойнее. Александра любила жену Андреаса, и хотя и догадывалась, что является последним человеком, с которым стоит
В дверях стояла одна из горничных. Внезапно у Александры кровь застыла в жилах: служанка была бледна как смерть.
– Что случилось?
Андреас поймал Карину с плащом Мельхиора или с самим Мельхиором! Кто-то лежит в луже крови, а кто-то другой стоит рядом с ним и пытается осознать, что натворил!
– Пожалуйста, идемте со мной! – заикаясь, попросила служанка.
– Но что стряслось?!
– Пожалуйста…
Александра поспешила вслед за горничной; они спустились на первый этаж дома. Сердце вырывалось у нее из груди, и больше всего ей хотелось оттолкнуть девушку в сторону и помчаться по лестнице, прыгая через несколько ступенек. Она спешила за ней в зал, и перед глазами у нее маячила картина, как
– Андреас!
стоит с мертвенно-бледным лицом над хрипящим телом
– Мельхиора!
а Карина бросается на него с кулаками, и нож вздрагивает в руке Андреаса, и на полу растекается зигзагообразный кровавый след. Она ворвалась в зал, как человек, собирающийся в одиночку снести ворота замка с петель.
И шарахнулась в сторону.
В углу зала столпились Агнесс, Андреас, Карина и Мельхиор. В его центре, скрестив руки на груди и нахмурившись, будто подчеркивая, что это последнее место в мире, куда он хотел бы попасть, стоял иезуит с огненно-рыжими волосами. Однако наибольшую тревогу вызывали мужчины с короткими копьями и дубинами судебных приставов, которые выстроились полукругом перед семьей Александры и держали копья с таким видом, словно собирались пронзить их в следующее мгновение.
Иезуит медленно обернулся. Его глаза представляли собой две узкие щелки.
– Вот теперь все в сборе, – сказал он. – Dies irae – ныне просыпается гнев Господень.
7
– Чего вы хотите?! – ахнула Александра, после того как иезуит некоторое время говорил своим спокойным, излучающим презрение голосом.
Ей казалось, что он изъясняется на иностранном языке. Звали его отец Сильвикола; все остальное вихрем пронеслось в голове Александры и засосало все четкие мысли в свой центр.
Иезуит кривил лицо и не отвечал.
– Кто-то солгал вам, – произнесла Александра, которой показалось, что она наконец-то сумела зацепиться за одну почти разумную мысль. – Как вы назвали эту вещь? Библия дьявола? Ничего подобного не существует.
– Избавь нас от этого, – бросил отец Сильвикола. – Из того, что я сказал, ты должна была понять, что я в курсе ваших дел.
– Тогда вы более в курсе, чем я. Вы уверены, что не ошиблись домом?
Отец Сильвикола вздохнул. Он щелкнул пальцем, и один из приставов посмотрел на него.
– Тащи сюда больную девчонку.
Александра нашла взглядом мать, но лицо Агнесс оставалось бесстрастным. Горло Андреаса так же опухло, как и его левая щека. Карина с такой силой вцепилась
– Здесь нет никакой больной девочки, – услышала она собственный голос.
– Ее зовут Лидия Хлесль, она была ближе к смерти, чем к жизни, однако дьявол получил ее душу, прежде чем Бог смог принять ее.
– Душа Лидии никак не связана с дьяволом! – прошипела Карина.
Иезуит не обратил на нее внимания. Пристав ждал указаний.
– Оставьте ее в покое. Если хоть один волосок упадет с ее головы, я выцарапаю вам глаза! – угрожающе произнесла Александра.
Иезуит фыркнул.
– Я ничего другого и не ожидал.
– Чего вы хотите от нас? Разве вам не следует больше внимания уделять поискам в подвалах и чердаках Вюрцбурга лицемерных преступников, которые сожгли на костре девятьсот человек?
– Я так и знал, что такие, как ты, обязательно должны произнести нечто подобное, – заявил иезуит. – А чего я хочу, я уже сказал.
– Так что, патер? – спросил пристав.
Иезуит кивнул, и мужчина закатил глаза и вернулся к своему заданию – охранять Хлеслей.
– Молодой человек, – неожиданно произнес отец Сильвикола. – Мельхиор Хлесль! – За всю свою жизнь Александра лишь один-единственный раз слышала, как фамилию их семьи произносили с такой антипатией, и жирное лицо, всплывшее в воспоминаниях, заставило ее почувствовать ту же беспомощность, что и раньше, а вместе с ней – безысходность, охватившую ее тогда. – Я даже здесь слышу твои убийственные мысли, – продолжал отец Сильвикола. – Не трать их зря. Я приказал окружить дом. Даже если бы тебе удалось выйти на улицу, ты в лучшем случае нашел бы свой конец в переулке, с клинком в теле.
– Вы обращаетесь с нами как с пленниками в нашем собственном доме! – заорал Андреас. – Вы пожалеете об этом! У меня всюду связи!
По лицу отца Сильвиколы прошла дрожь, которую сменил полный ненависти оскал зубов.
– Твои связи простираются лишь до того места, до которого может долететь желчь дьявола, – хрипло ответил он и пристально посмотрел на Александру. – Ну?
– Никто из нас не отдаст тебе библию дьявола, – заявила Александра, решив оставить попытки вести себя вежливо с этим человеком. – Что бы ты ни слышал, что бы ты ни планировал, ты глупец.
– Ну почему же, один человек отдаст. Ты отдашь, чтобы быть точным.
– Ха-ха. Это настолько остроумно, что я не поняла, в каком месте надо смеяться.
Грудь иезуита поднялась и судорожно опустилась.
– Я хочу рассказать тебе одну историю, – начал он. По его голосу было прекрасно слышно, какие усилия он прилагает, чтобы держать себя в руках. – Я хочу рассказать вам всем одну историю. Это история о душе, которая была обещана Богу, душе, которая сохранила чистоту, хотя и была окружена прегрешением. Было ли это вездесущее прегрешение виновато в том, что тело, служившее душе домом, заболело? Или Господь Бог сжалился над ней и решил освободить ее из ее болота? Однако существует некто, восставший против Бога, и у него есть служители повсюду. Он послал одну из своих служанок в дом, в котором находилась невинная душа, и волшебством и магией служительнице удалось столкнуть бедную душу с дороги к трону Господа и увлечь ее в пасть злого духа.