Наследник для шейха
Шрифт:
Одним взглядом пригвождает меня к месту, и я забываю, как дышать, просто даже пожелай – не смогла бы пошевелиться, меня скручивает волнами ярости и агрессии, которые бьют рикошетом, исходя от мощной, агрессивной фигуры шейха.
Наконец разворачивается и открывает дверь, ничуть не скрывая свое возбуждение, встает так, чтобы я не была видна в проеме, заслоняет собой.
И до меня доходит рваный тихий лепет склоненного в три погибели мужчины:
– Простите, повелитель… делегация халифа Абира Малека здесь…
До меня доходят лишь обрывки фраз… Резаные слова, но даже в интонациях человека, который привлекает внимание шейха, я чувствую панический ужас.
– Я понял. Свободен, – коротко отвечает Аяз и захлопывает дверь. Разворачивается ко мне. По лицу Макадума ничего прочесть нельзя.
Холодная, отстраненная маска.
А я сжимаюсь вся. Постепенно доходит масштаб и уровень личности Аяза, и это пугает до дрожи. Я просто уже не понимаю, как можно будет выпутаться из ситуации, в которую я угодила.
– Я приду ночью. Будешь танцевать для меня, – спокойно отдает приказ, сканируя золотом своих глаз, и я лишь киваю. Страшно ему сейчас хоть слово сказать.
Шейх уже не здесь. Не со мной. Я чувствую эту перемену. Понимаю, что ситуация какая-то серьезная и требует личного вмешательства Макадума.
Резко разворачивается и выходит, оставляет меня одну в ванной, а я вдруг резко ухожу под воду с головой, чтобы мысли свои прогнать, чтобы страх успокоить.
Лежу под водой и чувствую, как сердце бешено в груди стучит. Не страх это… не паника…
Просто мне с каждым мгновением все сложнее лгать Аязу. Мое тело на него реагирует. Душа рвется на части. От одного взгляда на этого мужчину бабочки в животе, но я понимаю, что так нельзя…
Мне с ним не быть, а позволять этому мужчине пробираться все дальше в мое сердце – невозможно для меня, для нас…
Нет никаких нас!
Эта мысль – она оглушает, бьет наотмашь, и я открываю рот и кричу под водой во все горло…
Кричу и выпускаю свои эмоции…
Выныриваю резко и убираю волосы со лба, протираю лицо от воды, только отчего-то солоно на губах, и я понимаю, что слезы я стираю, а не воду…
Слезы своего отчаяния и горя, слезы своей безысходности…
Выбираюсь из ванны и оборачиваюсь в полотенце. Мне холодно. Меня трясет. Я понимаю, что просто не выдержу в этом дворце еще день-другой.
Сорвусь…
Если бы на мне не лежала ответственность за свою семью, за сестру… я бы уже сломалась и рассказала Аязу обо всем…
Если бы наказание досталось только мне, я бы приняла любую кару из его рук, потому что моя душа разрывается на куски, бьется на тысячи осколков от чувства вины…
Ведь я лгу… я… не знаю…
Тихонечко иду в комнату, пустую, шейх ушел, и никого не осталось,
Я забираюсь в постель и реву. Кусаю подушку и реву. В минуты, проведенные с этим мужчиной, я будто лечу, словно крылья за спиной распускаются, ощущаю себя счастливой…
А как только он исчезает, накатывает гнилое послевкусие, боль и тяжесть в груди…
С ним сладко. С ним невероятно хорошо. Я даже не подозревала, что настолько может быть горячо с мужчиной, но после… приходит откат, который буквально уничтожает меня.
И вновь психика срабатывает защитным механизмом. Я вновь уплываю в сон, и будит меня мягкий голос:
– Просыпайтесь, госпожа… Шейх хочет, чтобы вы пришли и танцевали для него…
Моргаю. По моим внутренним часам уже глубокая ночь… Девушка действует сноровисто и быстро. За мгновение на кровати оказывается роскошный золотистый костюм – длинные шаровары и топ, пояс с золотыми монетками, причем… действительно золотыми…
Этот пояс стоит целое состояние, как и все, к чему прикасается рука шейха.
– Я вас соберу. Нужно быстро… господин не в духе… – бросает в меня словами Фазиля. – Надо поторапливаться…
Быстро встаю, застываю, понимая, что я голая и мне нужно найти трусики…
Прислужница словно считывает мой порыв и поднимает с кровати костюм, золотистый, будто сотканный из света.
– Вам белье не понадобится. Под него нельзя надевать…
Сглатываю ком. Прикусываю губу, понимаю, что этот тюль ничего не прикроет, в стратегических местах лишь немного ткань собрана в замысловатый узор, но… если, например, я встану напротив света, то покажется, что я совсем голая…
– Нельзя… нельзя медлить…
Торопит меня девушка и быстро помогает надеть на себя это непотребство, которое наверняка стоит баснословно дорого…
Откидывает мои волосы за спину и смотрит на меня внимательно, поправляет топ, который скорее лиф, цепляет пояс с монетками мне на бедра.
А я вдруг понимаю, что все это время в серьгах была, которые снять забыла, тянусь к ним, чтобы высвободиться, но Фазиля поднимает руку:
– Нельзя снимать. Подарок шейха… если вам некомфортно, надо у господина попросить, чтобы снял…
Прикусываю язык, чтобы больше себя не выдать. Эти традиции… они мне чужды, но… нельзя подставляться сейчас, поэтому я просто киваю и иду за девушкой, которая приводит меня в огромную спальню Аяза.
Застываю у двери. Делаю глубокий вдох, прежде чем войти и утонуть во мраке…
Лишь легкое интимное освещение, приятная музыка льется откуда-то сверху.
Взгляд не сразу замечает Аяза, который сидит, откинувшись на диване, полулежит скорее, перед шейхом столик, на нем стоит высокий сосуд, сильно напоминающий кальян, а в комнате царит приятный аромат цитруса и корицы.