Наследники Фауста
Шрифт:
«Он мертв».
«О, вот как? Не я о нем заплачу, пусть черти его заберут. Он говорил с тобой обо мне?»
«Говорил. Я не поверила ему. Родной мой, я обо всем догадалась».
«Мария, сердце мое. Так ты меня еще любишь хоть немного?»
«Люблю».
– Я заплакала во сне и боялась от этого проснуться.
«Верь мне, пожалуйста, верь. Я не своей волей ушел от вас. Я вернусь, как только смогу. Мария, ты веришь?»
«Верю, конечно верю».
Но говоря это, я уже лгала, ибо теперь понимала, что вижу чудесный сон и говорю с видением, а значит, полагаться на его слова не могу. И все же говорила,
Вот все, что я запомнила, а разбудило меня хныканье сына. Кто посылает такие сны, ангелы-хранители или бесы?… Могла ли я верить? Всякий, кто пишет о природе сна, отмечает, что люди часто видят то, чего страстно желают наяву или, напротив, чего опасаются. И в то же время я была счастлива, словно получила письмо, и перебирала в уме все подробности нашей встречи.
– Не к лицу тебе очки, - прокаркал голос за спиной. От испуга я выронила стекло.
– Ты похожа на собаку, которая залезла под тачку и просунула нос между колесами, - как ни в чем ни бывало продолжал он.
– А вот надеть их на другие носы - неплохая мысль, вынужден признать. Ты обыграла меня, Мария.
Я смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова, ни даже закричать. Это было уж чересчур.
– Ты обыграла меня. Я не сомневался, что пройдет месяц, от силы два, и ты будешь должна прибегнуть к моей помощи. Однако ты выкрутилась так ловко, что я сам не смог бы лучше!… Эй, что случилось?
Я не могла оторвать от него глаз. Исчадие преисподней, получеловек и полудракон, покрытый серой тусклой чешуей, плоское рыло с узкой беззубой пастью, которая шевелилась, как человеческие губы, тварь без какой-либо одежды, прикрывающей чресла… Тут мне пришло на ум, что в дальней комнате спит Иоганнес под присмотром Труды, и оцепенение спало. Ничего не было под рукой, но я сдернула покрывало со скамьи и замахнулась им, как на грязную кошку:
– Убирайся, ты, дрянь! Пошел вон!
Я нисколько не задумывалась о том, с какой стати адская тварь должна меня послушаться. Мне было довольно, что ЭТО не смеет находиться поблизости от моего сына. И тварь в самом деле - я хорошо это помню - поднялась со стула и отступила.
– Пошел! Ну!
Чешуйчатые губы усмехнулись.
– Ох ты, а я и не сразу понял, стою и гадаю: чем прогневил… Сними очки, дура. Сними, говорю, хоть ради твоей любознательности!
Я подняла очки на лоб.
Мой старый приятель по прозвищу Дядюшка, немолодой смуглый господин, одетый богато, хотя и несколько старомодно, глядел на меня, опершись локтем на спинку стула и укоризненно покачивал головой.
Снова взглянула сквозь стекла. Адская тварь безобразно скривила пасть.
– Ну конечно, очки. Стекло из мастерской твоего папеньки, одаренного всяческими способностями. Как ты догадалась их взять с собой?
– Никак не догадалась, - глупо ответила я. Нет, сниму очки. Лучше лживый морок, чем неприглядная истина.
– Ну ясно, ясно. Делаем наобум, а выходит хитрость - это у вас семейное. О чем бишь я говорил? Да, что недооценил тебя. Воистину так. Ты будешь со мной разговаривать? Ни о чем не хочешь спросить?
– Где Кристоф?
– Бог его знает. Я не видал его без малого год и видеть не желаю.
– Что было, когда вы
– Он победил меня. А я победил его.
– Что это значит?
– Он отнял у меня залог твоего отца и ничего не дал взамен. Ничего не дал, я говорю, можешь мне верить! Но надо тебе знать, что я, если уж падаю, даром не встаю. Я отомстил ему.
– Каким образом?
– Предал его в руки врага. Думаю, ты знаешь об этом кое-что.
– Хауф?
– Да. Сколько веревочке ни виться…
– Ты рассказал ему, что Кристоф спас моего отца, - я не спрашивала, а утверждала.
– Рассказал.
Он еще ухмылялся!
– А хитер твой батюшка, хитер! Как провел меня! И в тот раз, и в другой, теперь. Так искренне я горевал, носил траур, а он надо мной посмеялся - ты знаешь и об этом. Ну, хоть за тот раз я сквитался, не с ним, так с твоим супругом, не сам, так через господина Хауфа. Хельмуту, право слово, тогда пришлось горше, чем мне, так уж он не упустил случая.
Он засмеялся, а мое сердце облилось кровью. Нет же, плакать не буду.
– Так чего же ты хочешь от меня - после этого?
Нечистый с удобством развалился на жесткой скамье и взглянул на меня в упор.
– Ничего, как и прежде. Как и прежде - только узнать, не хочешь ли ты чего-нибудь от меня. Иного, такого, чего я не предложил бы ни девице, ни женщине Марии, - он особенно выделил последние слова…
– Кто ж я, по твоему? Пусть огорчу тебя, - я улыбнулась, как улыбнулся бы мой муж (только не плакать), - но мужчины из меня не получилось год назад, не получится и впредь!
– Ты не женщина, но ты и не мужчина. Ты нашего десятка.
– Демон?
– Дух. Ты не дочь земли. Да, не усмехайся, Марихен, ты носишь очки и нянчишь своего сына, но ты не человек. Такие иногда родятся среди вас. Разве ты не доказываешь каждым своим словом и делом, что тебе не нужен никто? Ты можешь идти своим путем без учителя, без друзей, без мужа и без ребенка тоже, хоть ты будешь кричать на меня и утверждать обратное. Потому тебе и отвратительны всякая бескорыстная помощь и привязанность, что твое существо отвергает цепи, которые приковывают тебя к миру, - из чего бы они ни были сделаны. Я был неправ в прошлый раз. Ты не горда, ты просто одинока по природе своей. Гораздо более одинока, чем любой младенец, брошенный на чужом крылечке. Этим ты похожа на меня и на всех подобных мне. Я больше не предложу тебе помощи, я предложу тебе силу.
– Какого рода силу?
– Просто - силу, - Дядюшка обезоруживающе улыбнулся.
– Силу, чтобы делать, что сочтешь нужным. Ни приказов, ни советов, ни ученичества, ни иной зависимости - просто силу. Как ею распорядиться, решишь сама. Ибо я вижу, что сила тебе пригодится.
Все это начинало надоедать.
– Ты полагаешь, мой одинокий дух скорее примет нечто из твоих рук, чем от людей? Из рук предателя?… - Проклятого и трижды проклятого, хотела я сказать, но горло перехватило.
– Мария, Мария, - он укоризненно покачал головой.
– Если б не я, встретилась бы ты с Вагнером? Родила бы ему ребеночка? Говорил ли я тебе, что и твой батюшка всегда и во всем винил черта, без разницы, потворствовал ли я его желаниям или поступал наперекор? Ну да ладно, я не о том сейчас. Оставь на мгновение обиды и послушай меня.