Наследный Король
Шрифт:
Системы глубинной памяти заметили, какое внимание Тей уделял своей библиотеке схем управления, и время задержки сократилось — они подвели технические архивы ближе к переднему плану сознания, словно течение медленно поднесло к нему айсберг. Танец паттернов и диаграмм перед глазами ускорился и расширился. Тей смотрел на сравнительные схемы контрольных панелей «Левиафанов», мостиков имперских звездолетов, консолей титанов. Мигающие узоры обрели срочный приоритет и потянулись глубже в его громадную внутреннюю библиотеку. План мостика гигатанкера «Армагеддон» попытался сравнить себя со сценой, которую он наблюдал, но не нашел сходства и ускользнул прочь. Схема макросистемных контрольных кафедр улья Эктарион на Брэга Санктис вспыхнула на миг,
Он подавил соблазн навязать аналогии силой и почувствовал раздражение от собственной нетерпеливости — если бы у него еще оставалось органическое лицо, способное двигаться, он бы нахмурился. Насильственный метод был нечестным. Тей знал, что где-то посреди этого месива инертных механизмов кроется истина, но эта истина должна была сама раскрыться перед ним. Она должна была возникнуть из созвездия данных и параллакса его мыслей. Такова была аксиома, которую Тей соблюдал почти с самого своего посвящения: нельзя силой вырвать истину у вселенной, это все равно, что сорвать паутину, зажав ее в кулаке, и ожидать, что она останется целой.
Он заставил себя стоять и не двигаться. Он приглушил оптику (наблюдатель увидел бы, как огни его глаз медленно затухают, пока под красным капюшоном не остается лишь сплошная тень), и на миг оттеснил с переднего плана мозаику своих мыслей. На их месте он выстроил псалм на кодовом наречии, древнюю марсианскую технопеснь, что утешала и ободряла дух. Акустический компонент отдался в его ушах негромким высоким звуком, а кодовый компонент заполнил всю его личную ноосферу прекрасной, традиционной, уютной гармонией.
Тей пел ровно сорок три секунды, потом на миг опустил голову и снова зажег огни глаз. Он чувствовал себя снова собранным, восстановившим равновесие. Истина придет к нему сама. Он будет смотреть и слушать…
Слушать.
Тей позволил себе маленькую внутреннюю улыбку.
Наследный Король был единственным, который не заговорил. Он помнил это по разговору с Адальбректом. Разговоры. Голоса. Ночь налета — это ночь, в которую Короли найдут свои голоса. Какая глупая ошибка. Тей смотрел, когда должен был слушать.
Он разогнал новую группу чувств до полной остроты, приглушив зрение и сфокусировав слух. Он прислушивался ко всему доступному спектру: к электромагнитным частотам, к гудению кладбищенского манифольда, к жужжанию и звону окружающей среды. Он пробудил и более экзотические чувства и развернул их все, чтобы они всматривались в контрольные системы, в глубины головокружительных микросетей электричества, которые разложил под ними Наследник.
Глупая ошибка. Такая очевидная. Остальные Каменные Короли пробудились, лишь чтобы издать вопли стрекочущего кода, и все они указывали сюда. Вот куда они послали найденные ими голоса. И в глубине Наследного Короля оставалось достаточно жизни, чтобы эти голоса продолжали отдаваться эхом. В пустом мозгу того, что должно было стать машинным духом Короля, крутились призраки кодовых криков его братьев, снова и снова обходя его системы, словно сонный лепет новорожденного, бормочущего слова, которые он еще не может понять.
Тей слушал стрекот, растягивая его нить по своим системам и пытаясь найти в нем закономерности, следы знакомых шифров и даже элементы,
Он слушал стрекот и одновременно отслеживал его чувствами, как крохотные импульсы энергии, идущие по сетям системы управления и рисующие карту каналов в мозгу Наследного Короля.
Он слушал стрекот, в то время как Бочонок неподвижно стоял позади него, а сервочерепа кружили над ним в режиме ожидания, и тишина сгущалась вокруг них, как облако пыли.
Тей слушал стрекот.
XXIII
Трансмеханик Адджи смотрела, как он медленно бродит по мостику Наследного Короля, Бочонок неподвижно стоит рядом, а черепа вращаются вокруг. Она смотрела, и ее мысли были мрачнее, чем вечная тень, отбрасываемая на них всех этим его чудовищным кораблем-подъемником.
Пока Тей не вошел в чрево великого зверя, она наблюдала за ним через оптические капли на тонких обзорных мачтах, расставленных по кладбищу, и через глаза нескольких скитариев, которые подчинились ее приказу найти гостя кладбища и следовать за ним, как тени. Она удостоверилась, чтобы ни один скитарий не приближался к цели меньше, чем на пятьдесят метров или чуть больше, а если показывался на глаза, то ненадолго, как будто это была случайная встреча. Она не знала, питает ли к ней Тей столь же глубокие подозрения, как она к нему, но рисковать не собиралась.
Теперь она наблюдала за ним напрямую через свои высшие чувства, выслеживала его с помощью индивидуальной триангуляции посредством транслирующих тарелок храма. Тей не обменивался данными с манифольдом, хотя и оставил подключенным к нему один простой индикатор для системы распознавания «свой-чужой». Если бы он полностью отрезал себя от манифольда, Адджи была готова счесть это враждебным действием и без малейших сомнений выслать против него скитариев и техноополчение.
Судя по всему, Тей вел коммуникацию лишь с сервитором, этим постоянно сгорбленным маленьким созданием, которое все время таскало инфокатушку по пятам за хозяином. Адджи не пыталась подсоединиться к линии, идущей между ними — частично потому, что сами их трансляции были шедевром тонкого сигнального мастерства и глубокой шифрации, с которыми, как она подозревала, не сравнились бы даже ее внушительные таланты — но в основном потому, что хоть ее уважение к магосу-параллакту и упало до нуля, все равно оставалась черта, которую она не была готова переступить.
Вне зависимости от содержания, сам факт сигналов выдавал магоса. Адджи была хороша в своем деле. Она умело использовала техники, хорошо знала таинства, набожно соблюдала религиозные обряды. Она отследила тонкую ниточку, соединявшую Тея с его «Бочонком», перенастроила свои первичные чувства в режим пассивного ауспика, наблюдала за ним и размышляла.
Шли часы, заканчивались смены, выходили дозоры. Магос Тей не уходил с мостика Короля. Он не нарушил безмолвие, даже чтобы произвести рутинные процедуры регистрации или обряды в честь храма, не подключал кору мозга к храмовым иконам.
Была уже глухая ночь, когда Адджи решила, что Тей в спячке, или медитирует, или, как бы то ни было, не собирается пока что покидать Наследного Короля. Вслед за этим выводом она сразу, пока ее не успели подвести нервы, вызвала техновидца Дапрокка и начала строить планы.
XXIV
В высших слоях сознания Галхолина Тея шли перестановки. Вместо трехмерных башен его аналитические процессы теперь приняли форму гигантских, стянутых сетями глыб из фактов, предположений и связей, подобных туго скрученным клубкам виртуальной пряжи. Каждая из них висела в его мыслепространстве в точно определенном и несущем смысл месте относительно других, и поверхность каждой сферы искрила и блистала в тех местах, где гармония данных соединяла ее с другими.