Наследство мага
Шрифт:
— На! — жестко произнес волшебник и подал Шарби конверт. — Отнеси его назад!
Шарби молча поклонился и побежал бегом. Когда чужая сила перестала чувствоваться, он остановился и осторожно оглянулся. Вокруг было темно, очень темно. Облака застилали звезды, луны не было, не были и фонарей. Здесь, практически на центральной площади поместья, царила тишина. Конверт был не запечатан! Шарби решил рискнуть и потратить еще одну ампулу «вспышки».
«Наш Лорд! Примите наши благодарности за своевременную доставку недостающих ингредиентов. Мы надеемся теперь, что нам вскоре удастся реализовать идею Магистра. Но так как шансы на успех не так уж и велики, мы просим его найти еще одного, а лучше двух. Всегда Ваши Сами-Знаете-Кто». После странной подписи стояло изображение улыбающейся рожицы. Шарби
— Заходи, — немедленно ответил тот на деликатный стук в дверь.
Шарби вошел и с поклоном отдал конверт.
— Хорошо… А у тебя есть замечательная особенность появляться в перерывах наших уроков, Край, — управляющий похлопал по ягодицам лежащего на большой постели мальчика.
Шарби заметил, что его тельце сотрясалось от беззвучных рыданий, и вознес хвалу всем богам, каких только припомнил. Подумать только, будь ему на пару лет меньше или просто выгляди он младше своего возраста и он бы был на его месте… И дело было не в том, что он был бы накрепко привязан к управляющему, и даже не в нарушении множества законов Храма. Это было гораздо, гораздо хуже. Шарби не мог до конца объяснить себе этого, но все в нем протестовало против такого по отношению к себе. Теперь он был совершенно уверен в том, что применил бы «вспышку» и попробовал бы прорваться из поместья силой. И вряд ли бы маги успели бы прийти на помощь надсмотрщикам и охране.
Следующий день был скверен до крайности. Для Шарби не было хуже ничего, чем праздность. Весь его день был заполнен действиями и разговорами. Если он не читал, не экспериментировал с зельями и не говорил с друзьями, он хотя бы ходил по улицам. Подливать воду в поилки и носить курам корм было для него не столько работой, сколько развлечением. Но управляющий, видимо, считал иначе, и Шарби не оставалось ничего, кроме как лежать под деревом и перебирать в уме рецепты зелий, да вспоминать главы разных книг. Один раз он представил себе, как просит у управляющего книгу — почитать. Наверное, управляющий удивился бы не меньше, если бы у Шарби выросли крылья: грамотный раб — все равно что говорящая лошадь.
Уже начало смеркаться, когда всех рабов погнали на площадь перед главным входом.
— Вчера был необычный день, — раздался чей-то громкий голос, — никого не было нужды наказывать, но сегодня нашлись те, кто нарушил правила.
Шарби похолодел, слыша эти интонации. Рабу жизненно необходимо различать малейшие нотки в голосе надзирателя и стараться предугадать его желания. Шарби неосознанно освоил это искусство еще в раннем детстве, а книги помогли ему лучше понимать людей. Сейчас он мог довольно эффективно воздействовать на людей — управляющий был тому примером. Но с обладателем этого голоса все было бесполезно. В голосе звучало предвкушение — предвкушение наслаждения от чужих страданий.
— Сейчас… — чуть подрагивая произнес тот же человек.
Шарби решился. Чем быстрее он разберется здесь, тем быстрее он сможет уйти. Оставаться здесь было выше его сил. Теперь ему стало ясно: вынести издевательства над собой он больше не сможет и ответит всем, чем может, раскрыв себя. А так как наказания можно ждать из-за чего угодно, все загадки надо решать немедленно. Ключ ко всему должен быть там, где живут волшебники: если один — это может быть случайность, то сразу два случайно вместе не окажутся. Шарби знал, что без настоящей концентрации невозможно достичь хороших результатов, значит, они могут и не заметить его, занимаясь своими делами. А рабы будут отвлечены: вид чужих страданий привлекает людей, даже тех, кто понимает, что сам может оказаться там. Шарби начал осторожно продвигаться в толпе к заветной двери. Хорошо еще, что здесь были не только немногочисленные
— Вот, — с наслаждением произнес голос, — глупая девчонка, которая подумала, что если она работает при кухне, она может набивать себе живот ворованным хлебом. За это положено четыре удара ремнем. А ну-ка, раздевайся! Сейчас мы посмотрим, по чему лучше стукнуть.
После короткой паузы он продолжил:
— Такая хорошенькая грудка… — девочка вскрикнула, — Нет, я найду местечко получше…
Он резко приказал:
— Поднимите ее за ноги и раздвиньте их пошире!
Он сказал еще что-то, но его слова потонули в девчоночьем вопле.
— Ай-яй-яй, зачем же так кричать? Я же еще не начал! Ничего, сегодня ночью ты убедишься, что я могу быть и ласковым!
Раздался звук пощечины.
— Как ты держишь? Она же почти вырвалась! Возьми ее покрепче! Сейчас…
Раздался удар и пронзительный крик. Шарби аккуратно протискивался к цели. Никто не обращал на него внимания: все головы на вытянутых шеях были обращены туда, где происходило наказание. Шарби был рад, что он еще мал ростом — не только потому, что сейчас он был незаметен, но и потому, что не видит происходящее… К тому моменту, когда были нанесены все четыре удара, он уже почти достиг цели: тот, кто наказывал, делал это медленно, наслаждаясь каждой секундой.
— А теперь — второй. Хорошо быть сильным, но быть глупым — очень плохо. А разве может быть умным тот, кто ломает рукоять лопаты? Хороших деревьев здесь немного и их не рубят по таким незначительным поводам. А рукоятки привозят издалека, и они стоят денег… Дюжина ударов ремнем — не такое уж и серьезное наказание за это. Но мы найдем способ сделать это больнее. Если бить тебя по спине или заднице, то такой здоровяк почти ничего не почувствует. Можно попробовать стукнуть тебя между ног, прямо по твоим драгоценностям… — голос сделал паузу. — Но тогда ты некоторое время не сможешь работать. Можно попробовать отхлестать тебя по щекам, но я рискую выбить тебе глаза. Поэтому мы будем бить тебя по животу. Раздевайся и ложись!
Первый удар Шарби пропустил, зато ко второму был готов. Это только в рыцарских романах герои молча терпят любую боль. Каждый же раб знает, что крик боль смягчает. Поэтому, каким бы здоровенным не был наказываемый раб, кричал он что есть мочи. И треск двери, ломаемой у замка, был заглушен криком. А на третьем ударе Шарби бесшумно, сосредоточившись на сжатых кулаках, проскользнул внутрь и затворил за собой дверь.
Внутри было совершенно темно и ничьего присутствия не ощущалось. Один раз, во время обучения, Шарби открыл замок в комнату, в которой спал хозяин дома. О его необычайно крепком сне стало известно ворам, и человек лишился двух сотен ауров. Но Шарби накрепко запомнил ощущения от присутствия кого-то живого рядом. Сейчас же он был совершенно один. Он зажег огонек, мимоходом отметив, что «вспышку» нужно экономить. В две стороны уходил коридор. Пристрой был одноэтажным, но справа была лестница в подвал. Шарби задумался. С одной стороны, люди предпочитают жить наверху, а всякими делами заниматься не там, где живут. С другой стороны, лучше места для хранения тайн, чем собственная комната, трудно придумать. Идти вниз или пошарить здесь? Шарби осторожно пошел по коридору. За одной из дверей он почувствовал волшебника и окончательно решился идти вниз.
Как ни ветха была входная дверь, внутри все было сделано добротно, и можно было идти, не опасаясь скрипа под ногой. Где-то впереди мелькнул свет и Шарби немедленно погасил свой лучик. Через пару минут глаза привыкли достаточно, чтобы осмотреться. Он стоял в очень большой комнате со сводчатым потолком, поддерживаемым колоннами. Комната была завалена всяким хламом, но в ее дальнем конце дрожал огонек — видимо свеча. Шарби выбрал место и неслышно пошел туда, выкинув мысли из головы. Ему стал виден стол и сидящий за ним человек, который читал какую-то книгу. Волшебником человек не был. Шарби замер, а потом посмотрел по сторонам. В тени обнаружился проход. Еще один осторожный переход — и Шарби оказался в соседней комнате. Там было совершенно темно, и он рискнул опять зажечь волшебный огонек. Небольшая комната была совершенно пуста, и он направился в следующую.