Настольная книга судебного пристава-исполнителя

Гуреев В. А.

Неисполнение судебного акта влечет ответственность по ст. 315 УК РФ. Данная норма направлена на обеспечение реализации судебных актов, принятых по уголовным, гражданским делам и в порядке административного судопроизводства <1>.

<1> См.: Уголовная ответственность за преступления против правосудия. М., 2003. С. 231.

В ст. 315 УК РФ закреплена одна законодательная модель - один состав преступления.

Непосредственный основной признак объекта указывает на интересы правосудия.

Объективная сторона анализируемого состава преступления представлена исключительно одним основным признаком - общественно

опасным деянием, которое, судя по диспозиции уголовно-правовой нормы, может принимать как активную форму (действия), так и пассивную форму (бездействие).

Общественно опасное деяние характеризуется злостным неисполнением приговора суда, решения суда или иного судебного акта и (или) воспрепятствованием их исполнению. И в этом смысле нельзя согласиться с тем, что неисполнение и воспрепятствование являются способом совершения преступления <1>, т.е. самостоятельным конструктивным признаком объективной стороны анализируемого состава преступления.

<1> См.: Уголовное право России. Часть Особенная / Отв. ред. Л.Л. Кругликов. М., 1999. С. 729.

Общественно опасное деяние может выражаться в невыполнении без уважительных причин или в установленные сроки обязательных предписаний, возлагающих на компетентное лицо соответствующую обязанность (судебный пристав-исполнитель оставляет без движения исполнительный лист о взыскании денежной суммы), а также в нарушении лицом запретов, предписываемых одним из указанных в диспозиции ст. 315 УК РФ процессуальных актов (должностное лицо принимает осужденного, лишенного права занимать определенные должности, на такую должность).

Нельзя признать неисполнением приговора суда, решения суда или иного судебного акта такое поведение лица, которое только лишь свидетельствует о его фактическом нежелании их исполнить (уклонение). В каждом случае необходимо констатировать факт их неисполнения, тем более что законодатель говорит о злостном неисполнении приговора суда, решения суда или иного судебного акта.

В российской уголовной науке на сегодняшний день нет, пожалуй, другой более острой и дискуссионной проблемы, чем проблема понимания оценочных признаков в уголовном законе и их правоприменения.

В нашем случае получается, что законодатель, стремящийся к идеальному, однозначному пониманию создаваемого им права, сформулировав в диспозиции ст. 315 УК РФ оценочный признак "злостное неисполнение (воспрепятствование исполнению)", предоставил тем самым правоприменителю право самостоятельного установления его содержания, реально осознавая при этом опасность неоднозначного правопонимания. Правоприменитель же, получая слишком широкие рамки усмотрения, создает своей деятельностью постоянную и реальную угрозу ошибочного применения нормы. При этом ошибки не обязательно могут быть связаны (и, как правило, не связаны) с произволом и злоупотреблениями правоприменителя, а прежде всего имеют причиной своего происхождения огромные трудности процесса интерпретации этого оценочного признака, всегда сопряженного с вероятностью проявления излишнего субъективизма.

Как же решить эту острую для современного российского правоприменения проблему? Отдать на откуп Верховному Суду РФ, учитывая тот факт, что "во многих случаях Верховный Суд занимается не только "механическим" раскрытием смысла нормы, но и решением вопросов, не получивших четкой регламентации в уголовном законе" <1>?

Или попытаться решить вопрос как-то иначе?

<1> Мадъярова А.В. Разъяснения Верховного Суда Российской Федерации в механизме уголовно-правового регулирования. СПб., 2002. С. 236.

Для создания единообразной правоприменительной практики привлечения к уголовной ответственности за злостное неисполнение решения суда необходимо принять постановление Верховного Суда РФ, где дать однозначное толкование термина "злостность" и определить, в каком порядке устанавливается злостное неисполнение решения суда.

Среди многообразия мнений по поводу оценочных признаков выделим позицию профессора В.Н. Кудрявцева, уделявшего большое внимание особенностям толкования оценочных признаков, содержание которых "в значительной мере определяется правосознанием юриста, применяющего закон, с учетом требований УК и обстоятельств конкретного дела" <1>.

<1> Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. М., 1972. С. 134.

Следуя логике В.Н. Кудрявцева, таким образом, можно согласиться с Е.В. Кобзевой, которая отмечает, что оценочные признаки - это "не конкретизированные в законе или ином нормативно-правовом акте уголовно-правовые понятия, призванные отражать не предмет в его целостности, а свойства или отношения этого предмета, содержание которых устанавливается лицом, применяющим уголовно-правовую норму, на основе конкретных обстоятельств уголовного дела" <1>.

<1> Кобзева Е.В. Оценочные признаки в уголовном законе / Под ред. Н.А. Лопашенко. Саратов, 2004. С. 98.

В связи с этим при толковании диспозиции ст. 315 УК РФ целесообразно исходить из презумпции, что законодатель обозначил именно то, что хотел обозначить, поскольку не обнаружена явная ошибка его волеизъявления: если бы норме предполагалось придать иной смысл, она была бы сформулирована яснее. Принимая во внимание изложенный факт, придется согласиться с большинством ученых, которые считают, что злостным неисполнение будет после предупреждения, сделанного виновному в письменном виде <1>. Тем более что в соответствии с одним из общих правил квалификации преступлений, основанных на ст. 49 Конституции РФ, все неустранимые сомнения относительно виновности в любом случае будут истолкованы в пользу подсудимого.

<1> Однако признание неисполнения злостным лишь тогда, когда оно продолжалось после письменного предупреждения суда, не разделяется некоторыми учеными (См.: Милюков С.Ф. Преступления против правосудия. СПб., 1999. С. 62).

Хотя, по мнению Т. Симбирцевой, "при проведении проверки по заявлению о

528

возбуждении уголовного дела по статье 315 УК РФ и установлении квалифицирующего признака злостности не следует руководствоваться оценочной категорией злостности, которую используют судебные приставы при квалификации преступления по ст. 157 УК РФ" <1>. Уважаемый коллега предлагает признак злостности устанавливать по всем имеющимся и представленным стороной взыскателя доказательствам, "не ожидая третичного предупреждения пристава-исполнителя о последствиях неисполнения должником соответствующих обязанностей по исполнению решения суда, поскольку данная практика складывалась применительно к иным правоотношениям (при проверке сообщений о совершении преступлений по ст. 157 УК РФ)" <2>.