Настоящая фантастика – 2015 (сборник)
Шрифт:
– Представьте, как страшно быть персонажем книги, которую никто не читает? Раньше мечтали походить на главного героя. А теперь он никому не нужен – со своими идеями, принципами. Со своей военной тайной…
Хозяин отвёл взгляд и задумчиво посмотрел в огонь.
– Скажите честно, без утайки, товарищ Воронин: разве за таких людей стоило умирать?
Воронин пожал плечами. Они долго молчали, наконец хозяин поднял голову и сказал:
– Мы пойдем другим путем. Нам пора, скоро рассвет…
Воронин одернул гимнастёрку, провел пальцем вдоль ремня. Надел фуражку – два пальца от бровей. Они вышли на двор
– Разве здесь бывает рассвет?
Хозяин достал коробку папирос. Протянул Воронину. Тот отказался:
– Не курю. Это вредно для здоровья…
Он достал горящую багровым светом звезду, которую ему вручил выдуманный мальчишка на нарисованной дороге, идущей через нарисованные поля. Положил в протянутую ладонь. Повернулся к замершим, точно изваяния, работникам и лениво сказал:
– Что встали, воронье? Солнце ещё… солнца не будет! За работу!
Раздался скрежет. Завертелось мельничное колесо, сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее. Чёрная Мельница оживала. Работники кинулись в пристройку, потащили мешки, неутомимые, как муравьи. Воронин удовлетворённо кивнул: жизнь – колесо, а колесо всегда возвращается в исходную точку.
Солнце висело низко, оно только-только взошло и ещё не набрало огненной мощи. Луч скользнул по крепостным стенам из красного кирпича. Осветил разноцветные купола собора, погладил башню с часами. И, точно приветствуя светило, башня отозвалась перезвоном. Ударили куранты. Бомм! Бомм! Разнеслось над площадью, отразилось от зиккурата и пронеслось над могилами у крепостной стены. На третьем этаже увенчанного зелёным куполом здания сидящий в кресле человек открыл глаза. Обвёл взглядом кабинет, увидел на стене портрет, усмехнулся. Рука похлопала пустой карман.
Человек нажал на кнопку.
– Да, господин президент, – отозвался селектор голосом референта.
– Товарищ, скажите, чтобы принесли трубку и папиросы…
Андрей Звонков
Один взгляд назад
Доктор сцепил руки в замок и, положив их на столешницу, покрутил большими пальцами. Лет ему около сорока, высокий лоб, наступающий на остатки некогда черной шевелюры, густые черные, почти «брежневские» брови, узкие прямоугольные очки в оправе под золото, а ля пенсне Лаврентия Берии, крупный, с легкой горбинкой нос и пухлые «вкусные» губы в обрамлении аккуратных усов и бородки. Типичный такой психиатр. За бликующими голубыми огоньками стеклами очков я не мог видеть его глаз.
– Ну, что я могу сказать вам, любезнейший. – Он еще покрутил большими пальцами. – Сны ваши яркие, граничащие с галлюцинозом, но, как вы говорите, вы не отрываетесь от реальности?
Я кивнул.
– Нет, я все отлично понимаю, что ничего подобного со мной не происходило. Есть только ощущение дежавю, будто что-то было, а я не помню, когда и где. И очень уж реально… особенно запахи… Первый раз я проснулся от сильнейшего запаха портянок, меня чуть не вырвало. А вчера запах перестоявшей дрожжевой закваски. Это не так мерзостно, как портянки, но удовольствия мало.
– А что еще вы помните?
Я прикрыл глаза.
– Вагон, теплушка, в углу печка-буржуйка, на полу вагона гниющая трава.
– Прелое
– Да, верно, сено.
– Вы один в вагоне?
– Кажется, нет.
– Что еще помните?
– Очень сильно хочется есть. До спазмов и тошноты. – Я вспомнил это ощущение. – Да, голод и запах кислятины.
– Что вы сделали? – Доктор спрашивал спокойно, не форсируя интерес, но и не безразлично. Все интонации отработаны профессионализмом.
– Проснулся и пошел к холодильнику.
– Покушали?
– Нет, пока шел, голод исчез, какое-то время сохранялся запах прелого хлеба и соломы, но потом и они исчезли.
– Это все?
– Да.
– Ну, я не думаю, что вам стоит так волноваться. Вы, наверное, сильно устали за прошедший день?
– Можно сказать и так. – Я действительно ударно работал всю неделю. Спал по четыре часа. Но это мой обычный режим. Спать максимум шесть часов. Я работаю постоянно, даже во сне. Иногда просыпаюсь, а в мозгу готовые планы переговоров, логистика. Первый сон накатил на меня, когда я в рабочем кабинете присел на диван и на минуточку прикрыл глаза. «Минуточка» вышла в четыре часа и невероятной силы ощущения, что я сплю в грязном вагоне, в куче сопящих мужиков, и все пространство наполнял сокрушительный аромат сохнущих портянок. – Может быть, рекомендуете, что-нибудь попить? Я вот с вами разговариваю, а ощущение, будто я не мылся дня три, иногда запах черного хлеба буквально сводит с ума, так хочется ржаную горбушку.
Психиатр покачал головой. Очки блеснули.
– Давайте пока не будем. Если сон повторится и вы опять проснетесь в тревоге, приходите. Будем принимать меры. А пока давайте считать все происшедшее результатом переутомления.
Я поднялся.
– Сколько я должен?
– По тарифу, прошу в кассу. Медсестра вам выпишет чек на оплату. Первичный осмотр и вводная беседа – со скидкой, если понадобится курс лечения, уплаченная сумма войдет в его стоимость.
Я расплатился и ушел.
Не могу сказать, что консультация успокоила меня. Я решил «лечиться» проверенным способом – работой. Мне предстояла поездка в Великий Новгород. Можно взять билет на поезд, но я – автомобилист. Что такое 5 часов за рулем? Для меня – возможность отдохнуть и подумать о делах насущных.
Такой плотный туман, что не видно зданий. Под ногами снежно-глиняная каша. Из молочной взвеси выступает раскрошенный кирпичный остов церкви. Мимо меня движется густая черная масса, тяжелое дыхание сотен ртов, чавканье грязи, негромкое лязганье металла о металл. Я застегнул штаны и побежал, торопясь занять свое место в строю…
– Жека!!!
Я наподдал. Взвода уже не видно.
– Где мы?
– Станция Черный Дыр… – прошамкал кто-то рядом. – Чутка до Осташкина не докатили.
– Дярёвня! Осташкова! А там была Черный Дор! – Молодой голос доносился из тумана, а я узнал – Саша Левков… мы с ним скорешились уже. И спали рядом, когда объявляли привал, и пайком делились. Подумал о еде, и сразу заболело под ложечкой. В сидоре баранки оставались.
– Куда мы? – спросил я, догнав Левкова, сунул ему в руку баранку.
– Лейтеха сказал – на Марево. Полста верст с гаком. И все пехом! – Сашка умолк, занявшись окаменевшей сушкой. И вдруг изрек: – Шел Шаша по шоше и шашал шушку…