Настоящая фантастика – 2015 (сборник)
Шрифт:
– Я хочу знать, что он хочет?
– Кто? – Мозгоправ удивился.
– Женя, мой дядя. Погибший на войне. Я ведь вижу во сне все его глазами.
– А что может хотеть умерший? – повторил ученый мой же вопрос. – Я материалист. Все, что вы видите, порождено вашим мозгом, и я могу лишь сделать так, чтоб вы пообщались со своим же отражением – Женей. Поймите, это не ваш дядя. Это вы воплощенные в его памяти. А вот как она к вам попала, я не могу объяснить – пока. Пока не доказана теория единого сознания. Это уже удел трансцендентности.
– То есть я увижу его?
– Вы нам расскажете, что и как увидите. Я не могу описать, как это будет. Сейчас я вам сделаю укол, вы будете часто и глубоко дышать, закружится голова, но вы не перестанете дышать, а потом… потом вы уже будете там. Вернетесь – расскажете. Готовы?
Я кивнул.
– Да. Я готов, даже если не вернусь.
Ефимов Евгений Иванович погиб 12 марта 1942 года в деревне Печище Маревского района Новгородской области. Был захвачен во время разведки и казнен фашистами через повешенье. Местными жителями захоронен близ д. Печище как неизвестный солдат вместе с другим разведчиком. В 60-х годах все могилы погибших в боях в этом районе были перезахоронены в братскую могилу близ деревни Мамоновщина.
– Андрюш, проснись!
Отец потряс меня за плечо. Я – сова. До трех ночи писал диплом. Это громко сказано – писал. Пока сочинял ядро – главную тему. Рука у отца жесткая, будто пассатижами защемил плечо. Я попытался выдернуться. Пустое дело. – Проснись, тебе письмо!
Я приоткрыл глаза. Под левой мышкой у отца зажаты «Красная звезда», «Правда», «Известия», а в руке обычный конвертик.
– Чево за письмо? – Я тупил.
– От Анны Савельевой из деревни Мамоновщина. Кстати, кто это?
Я затупил еще сильнее. А кто это? Че за деревня такая?
– Па, а кто это? – Я протер глаза кулаками.
Отец пожал плечами.
– Я думал – ты знаешь. Письмо – тебе. Видишь, написано: «Александрову Андрею Викторовичу». И адрес наш.
Я окончательно проснулся. Это еще что за незнакомые селяне?
– Хочешь, я прочту?
– Нет уж! – Не хватало еще, чтоб там было что-то вроде «помнишь стройотряд?». Сколько их тогда было Ань, Люб, Кать… Отцу не обязательно знать о моих приключениях. Я выдернул письмо и вскрыл. Отец продолжал стоять рядом. – Па, спасибо, я прочитаю.
– Ну мне же интересно! – Я аж поперхнулся от такого нахальства.
– Че тебе интересно? Письмо – мне!
Отец кивнул, сделал понимающие глаза, но с места не сдвинулся.
– Читай свои газеты! – Я нарочно не разворачивал тетрадный листик.
– Не груби отцу! – сказала мама из кухни. – Завтракать иди, все остыло!
Я ждал, зажав листок в руке. Отец сел в кресло в моей комнате и демонстративно, с хрустом, развернул «Правду». Я развернул лист и уставился в несколько строчек:
«Здравствуйте,
Я перечитал десять строчек. Первый вопрос: кто это Женя Ефимов? Вопрос второй: при чем тут я?
«ДОБАВЬТЕ ПОПЕРЕЧНУЮ ИМПУЛЬСАЦИЮ НА ТАЛАМИЧЕСКУЮ ЗОНУ! УГОЛ АТАКИ КРУЧЕ! НЕ ДАВАЙТЕ ФАЗАМ СОВПАСТЬ!»
– Мам! – Отец всегда так обращается к моей маме. – Какая-то женщина написала, что знает, где могила Жени!
Мама появилась в дверях.
– А мне сказали, – она вытирала руки передником, – письмо из Демянского военкомата, что он захоронен в деревне Мамонтовка или как-то.
– Мамоновщина, – прочитал я адрес с конверта. – Так вот, некто Анна Савельева пишет почему-то мне, что знает, где похоронен Евгений Ефимов, но это не могила в Мамоновщине.
– А почему – тебе? – Мама взяла конверт и письмо. Я пожал плечами, а отец смотрел на нас поверх газеты «Правда». Мама прочитала письмо и поглядела на папу. – Отец, надо ехать.
– Может, подождем, пока подсохнет? Все-таки март на дворе. Там наверняка такая каша под колесами будет. Уверен, что за полвека дороги лучше не стали.
Я оживился. Про брата мамы Женю, который погиб, а точнее – пропал на войне, я ничего не знал. И вот определилось, что он казнен, погиб в 42 году где-то в новгородских лесах в краю Селигерских озер.
– Па, на «Ниве» пройдем. Давайте в эту субботу махнем? – Отец поглядел на маму, та пожала плечами.
– Езжайте, ты ж знаешь, у меня черная суббота. И поменяться не с кем.
– Не хочешь навестить могилу брата? – Отец не упускал возможности подцепить мамулю.
– Хочу! Но не могу вот так… – Мама всплеснула руками. – Очень хочу, но вот вы съездите, все разузнаете, а я с вами уже на 9 Мая и съезжу, поклонюсь Женечке, цветочков отвезу.
Я молчал. Не выспался, письмо черт знает откуда, сижу в трусах, и разговор какой-то непонятный. Будто сон не кончился, а перешел в какую-то полуреальность. Вот сейчас я рванусь, открою глаза и окажется, что спал. А мне все это приснилось.
«ОСЛАБЬ ОТРИЦАТЕЛЬНУЮ ОБРАТНУЮ СВЯЗЬ, ПУСКАЙ НЕМНОГО РАСТОРМОЗИТСЯ! ВИДИШЬ, СНОСИТ В ЗОНУ РЕЗОНАНСА».
Наша «Нива» катится на север по заснеженной дороге в объезд Осташкова. Я за рулем, отец – рядом, прикрыл глаза, и только когда на слишком уж жестких ухабах стукается головой о стойку, приоткрывает левый глаз.