Настоящая крепость
Шрифт:
Не то чтобы у него было какое-то намерение отказаться от охоты. А тем временем...
– Вы больше не думали о том, когда именно вы хотите их арестовать, ваша светлость?
– спросил он через минуту.
– Думаю, мы можем дать им еще пятидневку или около того, не так ли, Уиллим?
– Вопрос генерал-адъютанта, казалось, вернул великому инквизитору чувство юмора, и он весело улыбнулся.
– Нет никакой необходимости сокращать для других время, проведенное со своими семьями, не так ли?
– Полагаю, что нет, ваша светлость.
– Рейно ответил на улыбку своего начальника более сдержанно.
В отличие от Клинтана, Рейно не получил бы личного
Даже те, кто ухитрился выбраться из Зиона, лишь отсрочили неизбежное. За всеми ними наблюдали доверенные инквизиторы, которые просто ждали семафорного сообщения, чтобы взять их под стражу.
Полагаю, отдаленно возможно, что одному или двум из них удастся сбежать, по крайней мере ненадолго. Но не больше одного или двух... И любой, кто побежит, далеко не уйдет.
***
Никто из тех, кто знал Лисбет Уилсин, не узнал бы ее в Чантахэл Бландей в ее теплом, но чрезвычайно простом пончо в стиле Харчонга, надетом поверх столь же практичного шерстяного пальто с капюшоном. По крайней мере, - подумала Лисбет, засунув руки в рукавицах под пончо, глубже зарывшись подбородком в свой тканый шарф и наклонив голову от ветра, - она искренне надеялась, что этого не произойдет.
Она всегда ненавидела Зион зимой. Поместья ее мужа находились на южных землях Храма, прямо через границу с княжеством Тэншар. Собственная семья Лисбет, хотя и имела связи со многими великими церковными династиями, была из Тэншара, и, хотя зима в Тэншарском заливе могла быть достаточно холодной, она никогда не была такой студеной, как зима в Зионе. Ее муж родился всего в пяти милях от границы земель Храма, и он полностью понимал - и разделял - ее отвращение к зимам Зиона. Он редко настаивал на том, чтобы она оставалась с ним здесь на зимние месяцы.
Он также не планировал, что она присоединится к нему этой зимой, и по гораздо более веским причинам, чем ее неприязнь к снегу. На самом деле, он послал ей сообщение (очень осторожно), что, по его мнению, для нее было бы разумно составить альтернативные планы поездок. К сожалению, она узнала, еще до того, как пришло его сообщение, о том факте, что за ней и детьми наблюдают.
Большинство людей не обратили бы на это внимания, но Лисбет Уилсин не была "большинством людей". Она была умной, наблюдательной женщиной, которая поняла, когда приняла предложение Сэмила Уилсина, что свадьба с мужем из этой конкретной династии неизбежно втянет ее в храмовую политику. Эта мысль вызвала у нее отвращение, но, несмотря на разницу в их возрасте, Сэмил определенно этого не сделал - ее губы дрогнули в горько-сладком воспоминании -
Она не ожидала, что все обернется так плохо. Не совсем. Никто никогда по-настоящему не ожидал конца своего мира, даже когда они искренне думали, что готовы к нему. Тем не менее, она всегда была, по крайней мере, интеллектуально готова к возможности катастрофы, и за последние пару лет - особенно после катастрофического нападения храмовой четверки на королевство Чарис - она спокойно принимала собственные меры предосторожности. И в отличие от других членов окружения Сэмила в викариате, Лисбет знала, кто был истинным центром коммуникаций реформистов. Когда Эйдорей Диннис была вынуждена бежать в Чарис после ареста мужа, она переложила свои обязанности на Лисбет. В процессе ей пришлось предоставить Лисбет определенную информацию, которой обладали только Эйдорей и Сэмил, и это означало, что Лисбет узнала о важности Анжилик Фонда для Круга... хотя почти никто в Круге не питал ни малейшего подозрения об этой важности.
Насколько знала Лисбет, она и Сэмил - и брат Сэмила, Хоуэрд - теперь были единственными людьми на землях Храма, которые вообще знали о связи Анжилик с Кругом. Поэтому, когда она поняла, что за ней и детьми наблюдают, что любая попытка сбежать будет немедленно пресечена, она решила разработать собственный план. Вместо того, чтобы держаться подальше от Зиона, она написала - открыто, используя свои привилегии жены старшего викария, чтобы отправить это по церковному семафору, - чтобы сказать Сэмилу, что она присоединится к нему там этой зимой, в конце концов. И она приняла меры, чтобы сделать именно это.
Затем она заключила несколько иные (и гораздо более спокойные) договоренности с Анжилик. Она не ожидала, что все трое инквизиторов, которые шпионили за ней, в конечном итоге умрут в процессе, но она также не пролила ни одной лицемерной слезы по поводу их кончины. К сожалению, первоначальный план Анжилик немедленно вывезти ее и детей из земель Храма оказался неосуществимым в свете тайных, но интенсивных поисков, которые спровоцировал Уиллим Рейно. Открытая охота на "похитителей" ее семьи была бы серьезным препятствием при лучших обстоятельствах, но именно безжалостно эффективная тайная охота Рейно заставила Анжилик проявить осторожность.
И ее решимость вывезти из города как можно больше других семей, - напомнила себе Лисбет сейчас.
– Эгоистичная мать в ней - мать, которая хотела, чтобы ее дети были в безопасности, и Шан-вей с чьими-либо еще детьми!
– горько возмущалась этим решением Анжилик. Большая часть ее, однако, была полностью согласна. Несмотря на свой страх за безопасность собственной семьи, она знала, что просто бросить кого-то еще, кого они могли бы спасти, было бы предательством всего, за что когда-либо выступал Круг.
И поскольку ее муж, и ее деверь, и большинство их самых близких друзей в викариате собирались умереть за то, за что выступал Круг, Лисбет Уилсин не могла предать их дело больше, чем Анжилик.
Ничто из этого не облегчило изматывающие нервы многие пятидневки пряток здесь, в Зионе, городе, который стал сердцем самого зверя. Хорошей новостью было то, что Чантахэл Бландей совсем не походила на Лисбет Уилсин. Она была старше, волосы у нее были другого цвета, на подбородке виднелась родинка, и она была по меньшей мере на тридцать фунтов тяжелее стройной, юной мадам Уилсин. И не только это, но в то время как мадам Уилсин сопровождали оба ее сына и дочь, когда она исчезла, у Чантахэл был только один сын.