Настоящая крепость
Шрифт:
– Понимаю.
Стейнейр откинулся на спинку стула, его глаза были встревожены, одна рука играла с нагрудным скипетром его облачения. Он сидел так несколько секунд, затем снова посмотрел на Мерлина.
– Куда именно ты направляешься, Мерлин?
– В Зион, я думаю, - ответил Мерлин.
На этот раз глаза Стейнейра даже не дрогнули. Ему явно не нравилось, к чему это, казалось, вело, но было так же ясно, что он не был удивлен.
– Как?
– просто спросил он.
– То, что я имею в виду, на самом деле не так уж и сложно. Возможно, немного рискованно, но не сложно.
– Ты наводишь на меня ужас, - сухо сказал Стейнейр, и Мерлин усмехнулся.
– На самом деле, меня заставило
– И просто пойти прогуляться по городу? Без сомнения, в твоей форме имперской стражи?
– Не совсем.
– Мерлин слегка улыбнулся.
– На самом деле, я могу перенастроить свой ПИКА, ваше преосвященство. Есть ограничения на изменения таких вещей, как рост, но можно изменить цвет своих волос, цвет глаз, цвет кожи лица.
– Он пожал плечами.
– Поверьте мне, я настоящий мастер маскировки. Или, возможно, мне следует сказать "госпожа".
Стейнейр кивнул. Теперь он видел фотографии Нимуэ Элбан и должен был признать, что никто никогда бы не узнал ее в Мерлине Этроузе. Между ними было очевидное - и, безусловно, понятное - "семейное сходство", но Мерлин безошибочно был мужчиной.
– Не буду притворяться, что такая моя близость к Храму со всей электроникой, спрятанной внутри меня - не говоря уже о моей энергостанции - не заставляет меня нервничать, - продолжил Мерлин, - но никто из увидевших или встретивших меня не сможет ассоциировать меня с Мерлином Этроузом. Даже если они позже встретят Мерлина.
– Хорошо, это понятно, - признал Стейнейр.
– Ну, в то время как я признаю некоторые ограничения, полагаю, я также должен согласиться, что буду в значительной степени играть с листа, как только доберусь туда.
– Мерлин пожал плечами.
– По-другому и быть не может. Но у меня будет несколько преимуществ, которых нет у Анжилик, и я всегда могу объяснить, что, например, я еще один сейджин - друг сейджина Мерлина, который помогает ему. Это должно помочь объяснить некоторые из этих "преимуществ", если мне придется ссылаться на них при свидетелях.
– И где именно будет "сейджин Мерлин", пока все это происходит?
– Стейнейр покачал головой.
– Тебе придется уехать по крайней мере на несколько дней - скорее всего, на несколько пятидневок.
– Это одна из причин, по которой я пришел к вам, - сказал Мерлин.
– Думаю, что мы, вероятно, сможем прикрыть хотя бы короткое отсутствие с моей стороны, используя истории о сейджинах. Согласно, по крайней мере, некоторым рассказам, им нужно "удаляться от мира", чтобы время от времени медитировать. Сейджин Мерлин, с другой стороны, постоянно "дежурил" с тех пор, как впервые прибыл в Чарис. Без сомнения, ему давно пора обратиться к такого рода занятиям. Назовите это "духовным уединением". Учитывая тот факт, что Кэйлеб и Шарлиэн хотят отправить меня с вами в Корисанду, и что все, что они собираются делать сами в ближайшем будущем, - это оставаться здесь, во дворце, с кучей стражников, чтобы присматривать за ними вместо меня, думаю, нам могло бы сойти с рук объяснение с любым, кто спросит, что я пользуюсь этой возможностью для вышеупомянутого духовного уединения, прежде чем мы с вами уедем.
– Полагаю, мы могли бы это сделать, - медленно согласился Стейнейр, его глаза были задумчивыми.
– Проблема в том, что мы должны убедить Кэйлеба и Шарлиэн согласиться
– Губы Мерлина дернулись в чем-то на полпути между улыбкой и гримасой.
– Не думаю, что кому-то из них понравится эта идея, но я не собираюсь предпринимать что-то подобное, не проинформировав их полностью. Мы только что, э-э, немного поговорили именно об этом, собственно говоря.
– Выражение его лица на мгновение превратилось в настоящую улыбку, затем разгладилось.
– Однако не могу сказать им, куда я хочу пойти и почему, не рассказав им об Анжилик, ваше высокопреосвященство. И не могу этого сделать, если это нарушит вашу уверенность и неприкосновенность исповеди.
– Понимаю, - снова сказал Стейнейр.
Он сидел больше двух минут, напряженно размышляя, затем его глаза снова сфокусировались на Мерлине.
– Это неловкая ситуация, - сказал он.
– Во-первых, вы уже имеете доступ к информации, покрытой печатью исповеди. Технически это означает, что вам не нужно мое разрешение, чтобы поделиться этой информацией - информацией, которая попала в ваше распоряжение без преднамеренного нарушения исповеди - с Кэйлебом и Шарлиэн. Если уж на то пошло, вы даже не церковник, так что печать исповеди к вам вообще неприменима. Однако мы с вами оба знаем, что это просто юридический аргумент.
Мерлин молча кивнул, и Стейнейр глубоко вздохнул.
– Как архиепископ, я уполномочен снимать печать исповеди при определенных четко определенных обстоятельствах. Честно говоря, я бы даже не подумал нарушать его по большинству оправданий, которые признает Церковь Ожидания Господнего, поскольку они в основном связаны с передачей людей инквизиции. Однако даже Церковь Лэнгхорна признает, что бывают случаи, когда необходимо учитывать непосредственную безопасность других людей. В данном случае это, очевидно, верно! И, к сожалению, у меня нет возможности проконсультироваться с Эйдорей и вовремя спросить ее разрешения, чтобы принести какую-либо пользу. В то же время я должен сказать вам, что если бы не неизбежность угрозы мадам Анжилик и невинным людям, которым, по вашим словам, она пытается помочь сбежать, я бы даже не рассматривал это. Вы это понимаете?
Мерлин просто кивнул еще раз, и Стейнейр вздохнул.
– Хорошо, Мерлин. Учитывая ситуацию, я поддержу вас перед Кэйлебом и Шарлиэн.
XIV
Особняк мадам Анжилик Фонда, город Зион, земли Храма
Тихая музыка разливалась по роскошно обставленной гостиной. Богато одетые мужчины, большинство в сутанах из хлопчатого шелка или из шелка стального чертополоха, некоторые в оранжевых одеждах викариев, сидели или стояли в комнате, держа бокалы с вином или с бренди. Дела у мадам Анжилик всегда шли хорошо и лучше всего в зимние месяцы, когда граждане Зиона неизбежно обращались к внутренним занятиям. Молодые женщины - всех оттенков кожи, но одинаково красивые - сидели или стояли со своими гостями, непринужденно болтая, смеясь. Все они были со вкусом одеты, большинство с элегантно неброской косметикой. Трудно было бы представить что-либо менее похожее на популярную концепцию проституток.
Именно поэтому мадам Анжилик всегда добивалась такого успеха.
Никакой вульгарности среди ее юных леди! Никаких обычных, грубых или неуместных разговоров. Никакого низкопробного юмора. Все куртизанки мадам Анжилик были умными, живыми, хорошо образованными. Их поощряли читать, следить за последними новостями, обсуждать любую тему, которая могла возникнуть, с сочетанием остроумия и такта. Они привлекали только клиентов самого высокого уровня, и всей иерархии Храма было известно, что дамы мадам Анжилик были неизменно сдержанны.