Настоящая крепость
Шрифт:
***
С воем ворвался свежий доларский залп. Этот был нацелен лучше, и Харис Эйуэйн наблюдал, как ядро пробило фальшборт в середине корабля. Осколки разбитой обшивки, некоторые из них длиной три фута или больше, с шипением разлетелись по палубе, и клочья разодранной парусины дико захлопали, когда ядро разорвало плотно свернутые гамаки, стоящие дыбом и натянутые между стойками на фальшборте. Двое моряков упали у карронады номер пять. Один из них безвольно свалился на посыпанную песком палубу в разбрызганной паутине крови, но другой закричал, схватившись за зазубренный осколок,
Капитан впитал в себя все эти детали, а также свежие дыры, появившиеся в его фок-марселе, и длинную полосу вант, развевающуюся на ветру, когда она была срезана еще одним ядром. Но он воспринимал их только уголком своего мозга; все остальное его внимание было сосредоточено на третьем корабле в доларской линии. Теперь он был почти прямо напротив "Шилда" и не более чем в пятидесяти ярдах от него. Он подождал еще мгновение, а затем его меч рубанул вниз.
– Огонь!
***
"Шилд" выстрелил при спуске.
На самом деле, оценка дальности капитана Эйуэйна была немного ошибочной; фактическое расстояние до "Гранд-викара Мариса" составляло всего сорок ярдов, и лавина огня "Шилда" обрушилась на корабль Росейла с разрушительной эффективностью. Несмотря на то, что "Гранд-викар Марис" был спроектирован и построен как военный корабль, его рамы и брусья были не такими тяжелыми, как у "Шилда", и тридцатифунтовые чарисийские снаряды пробили их с презрительной легкостью, ударив по палубе "доларца" веером осколков.
Даже несмотря на короткие дистанции стрельбы и на весь опыт, обычно достаточно много ядер все равно проходило мимо цели. Только тот, кто действительно стрелял из гладкоствольной пушки посреди дыма, грома и воющего хаоса морского сражения, мог по-настоящему понять, насколько трудно на самом деле было поразить что-то размером с вражеский военный корабль при таких обстоятельствах, даже на относительно небольшом расстоянии. Артиллеристы Эйуэйна были гораздо опытнее, чем у Росейла. Они могли видеть свою цель более четко, а также лучше оценивали движение своего собственного корабля и почти идеально рассчитывали время броска "Шилда". У "Шилда" мимо цели промахивалось гораздо меньше орудийных расчетов, и сейчас ни одно из их ядер не прошло мимо. Каждое попадание врезалось в корпус их цели, и они находились достаточно близко, чтобы услышать крики.
***
Капитан Рейсандо поморщился, когда в бой вступил второй чарисийский корабль. Невозможно было ошибиться в звуке этого единственного мощного залпа - или, если уж на то пошло, внезапного извержения свежего дыма. Он вгляделся в корму, пытаясь определить, на какой корабль нацелился чарисиец. Трудно было разглядеть детали. На самом деле, он едва мог видеть верхние паруса КЕВ "Бедар", когда тот плыл в кильватере "Ракураи". Однако не было похоже, что корабль Андейра Крала был поражен, и Рейсандо был неприятно уверен, что чарисийский залп, выпущенный с такой короткой дистанции, не полностью промахнется мимо цели.
Должно быть, это был "Гранд-викар Марис", - решил он.
Эта мысль вызвала смешанные эмоции. Лично Рейсандо ненавидел сэра Даранда Росейла вплоть до его о-о-о-благородно рожденных ногтей на ногах. Этот человек был высокомерным, аристократическим педантом, который никогда не утруждал себя тем, чтобы скрыть тот факт, что он был
Я могу ненавидеть этого ублюдка, но этот кровожадный сукин сын сейчас в нужном месте!
***
Росейл пошатнулся, когда распалась секция поручня в пяти футах слева от него. Что-то с жестокой силой ударило его в плечо, чуть не сбив с ног, и он услышал крики из нижней части корабля, где в цель попала основная часть бортового залпа. Его правая рука судорожно вцепилась в неповрежденный поручень перед ним, каким-то образом удерживая его на ногах, и он повернулся вперед.
Его левое плечо было сломано, рука бесполезно болталась сбоку, но не было никаких признаков крови, и уголок его мозга задавался вопросом, что его ударило. Однако времени беспокоиться об этом не было, и он, спотыкаясь, наклонился вперед, чтобы опереться на поручень кормовой палубы, глядя в сторону носа.
Большая часть вражеского огня прошла по низу, пробивая орудийную палубу "Гранд-викара Мариса". Судя по крикам, это, должно быть, причинило много потерь, как сама Шан-вей, - подумал он, - затем напомнил себе не предполагать худшего. В конце концов, крики раненого человека могли быть достаточно громкими для двоих или троих.
Но, по крайней мере, некоторые из этих ядер пролетели через верхнюю палубу. В отличие от чарисийских кораблей, "Гранд-викар Марис" не нес орудий на своем баке, но в середине верхней палубы было установлено десять орудий, по пять с каждого борта.
Теперь по правому борту действовали только два.
Росейл сжал челюсти. Одно из трех замолчавших двенадцатифунтовых орудий было окончательно выведено из строя прямым попаданием; два других, казалось, были целы, но большинство из шестнадцати человек, которые их обслуживали, были убиты или ранены. Из сорока человек, составлявших расчеты всех пяти орудий, не более дюжины были на ногах, и все они были заняты тем, что оттаскивали мертвых и раненых членов экипажа от все еще исправных орудий.
"Гранд-викар Марис" был едва ли сто шестьдесят футов в длину, но клубящийся дым - теперь большая его часть валила из вражеских орудий - мешал разглядеть детали дальше середины. Однако, судя по тому, что он мог видеть, по меньшей мере еще около полудюжины моряков и солдат, служивших корабельной пехотой, тоже были убиты. И это была только верхняя палуба; неизвестно было, сколько людей было убито или ранено на орудийной палубе.
И все же, несмотря на крики и кровь, другие артиллеристы Росейла все еще были в действии. Теперь они стреляли независимо, так быстро, как только каждый расчет мог перезарядить оружие, без дисциплинированного единодушия контролируемых залпов. Пушечный гром превратился в адскую какофонию, почти непрерывную череду ревущих разрядов. Точность должна была страдать, поскольку каждый командир орудия стрелял вслепую в дым в то, что, по его мнению, было подходящей крену корабля точкой, но они стреляли, и даже сквозь бедлам он слышал крики - ободрения от офицеров и старшин, и повиновения от матросов и солдат.