Настоящее в будущем
Шрифт:
— Сегодня буду рисовать рыб, — сообщила Мэлоди. — Хочешь со мной?
— Мне жаль, но не смогу, — он хотел, но действительно не мог. — Отец ждёт меня на корабле к полудню. А перед этим мне надо встретиться с друзьями.
— Не понимаю, почему ты водишься с этими гадкими мальчишками, — задумчиво сказала Мэлоди. — Ты ведь не такой, как они.
— Ты такая добрая! — горько усмехнулся Лиам. — Однако, других у меня нет. Отчасти из-за них.
Единственным приятелем Лиама долгое время был Стив Розенблум, отважный и честный малый. А друзья Лиама любили, так сказать, «поучать выскочек». Одним словом, они до крови избили Стива, а Лиам не вступился, испугавшись подобной участи. Стив тогда
— Ты лучше, чем думаешь сам о себе, — серьёзно заявила Мэлоди.
— Ты так говоришь, потому что я тебе нравлюсь, — отмахнулся Лиам.
— Не отрицаю, — улыбнулась она. — Но задумайся: ты мне за что-то нравишься!
Они ещё поболтали немного, а потом распрощались, договорившись о следующей встрече, и Лиам поспешил к своим, так называемым, друзьям.
Он столкнулся с тремя из них на пересечении Глисон и Пайн, болтающих на парковке, примыкающей к дому одного из них. Кажется, это был дом Джейки, но самого Джейки не было, только Гарри, Джерри и Пат.
— Хэй, Лиам! — крикнул Гарри. — Заждались!
— Где был, Лиам? — присоединился Джерри.
— Что как, Лиам? — завершил Пат.
— Встречался с подружкой, — пожал плечами Лиам.
— И потерял носки? — издевательски ухмыльнулся Пат. — Ну и как она? Сюзи, кажется?
— Сью, — соврал Лиам и сделал неприличный жест.
Ничто и никогда не заставит его рассказать о Мэлоди этим придуркам. На его жест они ответили дружным хохотом, после чего стали сетовать на то, что Джейки засиделся дома, а Пата наказал отец, и обсудили, как ловко на прошлой неделе Гарри спёр пиво у своего отца. Года два назад Лиаму было мерзко только от того, что он предал Стива. Теперь же ему было мерзко от самого их присутствия, их образа жизни и образа мысли. Они были тупее, чем его дядя Лео, хотя Лиаму иногда казалось, что никого тупее Лео быть не может. Он чувствовал, что начинает засыпать, смысл произносимых слов уплывал от него, пока не прозвенел долгожданный «будильник». На горизонте мелькнула самая желанная жертва его «друзей» — Адам Голд.
Адам действовал на них, как тряпка на быка, потому что они не могли его поймать. Лиам не видел никого быстрее его. Они учились вместе, но ни разу не говорили друг с другом. Адам вообще редко разговаривал, только отвечал на уроках, если спрашивали. Лиам прикинул в голове, что Адам в некотором роде приходится ему родственником, если можно считать родственником дядю его единоутробного брата. Лиаму нравился Адам, и даже зная наверняка, что тот ускользнёт, он беспокоился за него.
Вот и сейчас онс замиранием сердца наблюдал, как его дружки бросились на Голда, но тот только окинул их безразличным взглядом, спокойно прошёл несколько метров и остановился возле пожарного гидранта. Когда Гарри, Пат и Джерри подбежали ближе, пожарный гидрант взорвался, и хулиганов накрыло водой. Адам ухмыльнулся и ловко перепрыгнул через ближайший забор. Лиам расплылся в довольной улыбке. Ему хотел быть таким же небрежно храбрым, как юный Голд.
***
Адам Голд покинул Форт сразу после завтрака: хотел немного потренироваться на своей самодельной полосе препятствий, которую готовил года полтора. Полосой этой были два ряда четырёхэтажных построек, между которыми он установил различные переходы в виде досок, лестниц и иных вспомогательных предметов. Он начинал с конца улицы и перемещался к началу. Сейчас он приготовился бежать с крыши здания почты на пересечении Бичвуд и Мэйн до Пайн-стрит.
Адам включил секундомер
— Хорошо, — прокомментировал Адам. — Пойдёт.
Он слез крыши, достал бутылку воды из рюкзака и тихо побрёл вниз по Пайн-стрит. Чуть позже он встретил старых знакомых, мальчишек, которые гонялись за ним каждый раз, когда видели. Он придавал мало значения их существованию, да и в действительности не сильно они его и беспокоили.
Их было четверо, но Адам знал, что нападут лишь трое. Четвёртым был Лиам Джонс, который всегда оставался безучастным. Для Адама вообще было загадкой, почему Джонс, который явно был умнее и проворнее этих жалких шакалов, якшается с ними. Лениво и неспешно он приблизился к пожарному гидранту и приготовил нужное заклинание.
— Пора охладиться, ребятки, — прошептал он, когда враги настигли его, и подорвал гидрант, окатив неприятелей водой.
Их недоумевающие, залитые водой лица позабавили Адама. Он бы, может, и подольше полюбовался, но расплачиваться за шутку не хотел, а потому перепрыгнул через забор ближайшего дома, прошёл через несколько участков к следующей большой улице и вернулся в самое сердце Мэйн-стрит, к библиотеке. Адам немного помялся у дверей и решил, что сейчас не самое подходящее время для беседы с мамой. Она и без него была какая-то загруженная сверх меры и немного нервная. Вероятно, из-за Коль. Адам сам нервничал из-за сестры, больше всего из-за сестры и, наверное, ещё из-за отца, но старался думать о хорошем, о добром. Вместо библиотеки он вернулся на крыши, сел на краю одной из них, достал из рюкзака сэндвич и принялся жевать, уже совершенно ни о чём не думая, но едва онуспел доесть, как пошёл дождь.
— Ну блеск… — проворчал Адам и вдруг услышал голос.
— Адам! — из окна четвёртого этажа в доме напротив высовывался доктор Арчибальд Хоппер. — Что ты там делаешь?
— Вас плохо слышно! — крикнул ему Адам. — Можно я зайду к вам, мистер Хоппер?
— А?.. — недопонял Арчи, но выразил согласие. — Да-да… Но…
Адам не стал вслушиваться, перебрался на крышу дома Хоппера, свесился вниз на уровне его окна и забросил себя внутрь.
— Спасибо, — поблагодарил он ошарашенного Хоппера. — Укрыли.
Белль назвала его в честь этого доброго человека, который когда-то поженил их с Голдом. Всё же имя Арчибальд сдвинулось на второй план, потому что мама сочла его чересчур тяжеловесным, а сокращённый вариант считала похожим на собачью кличку. Она придумала нечто более подходящее, за что Адам был ей бесконечно благодарен.
— Ты часто так лазаешь? — поинтересовался Хоппер.
— Да, — ответил Адам, осматривая комнату, заполненную старой мебелью и запахами кофе и собачьей шерсти. — У вас мило. Располагает к откровению.
— Тебя расположило?
— В моём случае этого недостаточно, — снисходительно улыбнулся мальчик. — Мне нужно доверять человеку, чтобы быть с ним откровенным.
— Есть ли те, кому ты доверяешь? — улыбнулся Хоппер.
— Да, доктор Хоппер, — серьёзно ответил Адам. — Я не помню, чтобы записывался к вам на прием.
— Прости, — сдался Арчи. — Профессиональная деформация.
— Вы прощены…
Адам начинал чувствовать себя неловко и захотел уйти.
— Я пойду, доктор Хоппер, — сказал он, — если вы не против. Извините за неудобства.