Настоящее в будущем
Шрифт:
— Она в порядке, — тихо сказала Робин, будто прочитала её мысли.
— Да… — Коль часто заморгала, сдерживая слёзы,. — Что сделала Алекс?
— Это очень тёмная магия. Я не знаю, где она научилась такому, — рассказывала Робин. — Я сама держусь от этого как можно дальше.
— А откуда ты знаешь?
Робин погрустнела.
— Мама как-то рассказала, — она печально улыбнулась, шагая по саду, — когда удалось разговорить её. Видишь это дерево? Это единственное, за чем Зелена Миллс ухаживает в этом увядающем
Она указала на плакучую иву.
— Плакучая ива? — спросила Коль. — Почему?
— Помимо чистой магии есть и другая, — рассказывала Робин. — Более тонкая. Она не просто так посадила её здесь. Плакучая ива — символ бесплодной несчастной любви, увядания и смерти, отражение внутреннего мира моей мамы. У каждого из нас есть такое дерево, но не думаю, что нам стоит его взращивать, пока мы можем не допускать беды. А ещё это могила повелителя Преисподней.
— Аид…
— Да, — кивнула Робин, — Аид. Мне жаль, Коль. Всё из-за меня.
— Почему Алекс напала на тебя?
— Потому что Нил её бросил ради меня, — невесело усмехнулась Робин. — Потому что полтора года он её обманывал со мной.
— Как далеко всё зашло? — Коль подозревала, что дальше некуда.
— Дальше некуда, — ответила Робин. — Знаешь, идём я лучше покажу тебе то, что сделала….
Они пошли в дом, где Робин познакомила её с новыми интересными свойствами её песка. Стоит признать, что она проделала отличную работу.
***
Вернувшись домой, Адам заглянул в кухню, чтобы разжиться какой-нибудь едой и подняться в свою комнату, и столкнулся с Румпельштильцхеном, задумчиво разглядывающим содержимое своей кружки.
— Адам… — обернулся Румпель, посмотрел на мальчика и задержал взгляд на его мокрых волосах. — Попал под дождь?
— Нет проблем, — сказал Адам и тут же призадумался, почему сказал именно это. — Правда.
Он развернулся, чтобы избежать дальнейших расспросов.
— Ладно, — кивнул Румпель, — а что в Нью-Йорке?
Расспросы были неизбежны.
— Альберт сдал? — Адам повернулся к отцу.
— Альберт в курсе? — спросил Голд. — Нет, не он. Автоматическое отображение номера кредитки на сайте бостонского автовокзала.
— Вот чёрт! — вырвалось у Адама. — От тебя ничего не укроется, да?
— Как правило, — Румпель толкнул ему стул. — Присядь. Так что в Нью-Йорке?
Адам сел на стул и долгим взглядом посмотрел на отца и заметил, что тот какой-то странный, нервный.
— А ты действительно обеспокоен, — заметил Адам. — Ничего в Нью-Йорке. Уже не важно.
— Ты думал сбежать. Это очень важно, — строго сказал Голд. — В чём дело?
— Глупость из-за девушки, — сдержанно улыбнулся парень.
Он подобрал в голове много ответов, но решил дать самый честный.
— Что? — Голд явно ожидал чего угодно, но не этого. — С каких пор у тебя девушка?
— Да нет у меня девушки, — отмахнулся
— Кто она?
— Её зовут Келли, — Адам достал телефон из кармана. — Я покажу.
Он отыскал видео с прыжком Келли и включил. Вот она разгоняется, влетает на трамплин и перепрыгивает с одного небоскреба на другой, плавно приземляется с другой стороны, обезумевшая от радости, что совершила такой невозможный трюк. Прыжок повторился несколько раз со всех камер.
— Это же… — у Голда глаза полезли на лоб.
— Да.
— Там же этажей сорок!
— Сорок три.
— Кто её снимал?
— Никто. Она сама. Использовала вот это, — Адам извлёк из заднего кармана маленькую камеру. — Это «сверчок». Многофункциональная камера, которая не только картинку передает, но и все данные фиксирует. Она установила на крышах. Слушай, она не сумасшедшая. Она год готовилась к этому прыжку, рассчитала всё вплоть до скорости ветра и собственного веса. Это искусство.
Адам не мог скрыть своего восхищения.
— Ты способен на подобное? — нахмурился Голд.
— Только формулой на бумаге, — успокаивал Адам. — Компьютерная модель. Я ещё дружу с головой, пап.
— С чем связана твоя «глупость»? — отец немного расслабился, но совсем немного.
— Соревнование скейтеров.
— Почему глупость? Ты вроде прилично катаешься.
Адама охватило беспокойство от осознания, что папа видит его насквозь и знает о нём всё, но это было приятное беспокойство. Он вдруг ощутил необыкновенную душевную близость с отцом, отгоняющую мысли об одиночестве и скуке, и ему стало неловко, что он вообще допускал их.
— Да, нормально, — согласился Адам. — Но это не всё. В Нью-Йорке мне бы пришлось столкнутся с теми, кто знает «территорию». Я опозорюсь стопроцентно. И это самое худшее.
— Особенно когда тебя интересует вовсе не соревнование.
— Да.
— Эх… Здесь дело не только в Келли, — Голд досадливо цокнул и грустно посмотрел на сына. — Мне жаль, Адам. Я знаю, ты тоскуешь, но вернуться мы не можем. По крайней мере, пока
— Даже если бы причины были менее вескими, высшей степенью эгоизма с моей стороны было бы просить вас переехать, пап, — Адам никогда не винил никого из своей семьи в разлуке с Нью-Йорком. — Не думай об этом.
— Давай так, — приободрился Голд. — Если всё закончится хорошо, то я сам отвезу тебя в Нью-Йорк. На неделю раньше, чтобы ты мог изучить «территорию». Договорились?
Он протянул ему руку для рукопожатия.
— Договорились, — Адам пожал отцу руку, приятно удивлённый таким развитием событий.
— Есть ещё что-то, что беспокоит тебя?
— Отвечу, что нет, — улыбнулся Адам, не видя иных серьёзных проблем именно в своей жизни. — Нет проблем, которые я не мог бы решить самостоятельно. Я поделился единственной.