Настоящие индейцы
Шрифт:
Сначала у нас появилась вода. Четыре ведра. Стражи уже и не вякали, похоже, они побаивались, что я могу превратить их в женщин. Их можно было понять: все они выросли в деревнях, где колдунов сторонились, но задабривали. Поэтому кроме воды у нас внезапно появились циновки, которых хватило на всех, и кусок полотна, которым отгородили отхожее место. Прибежал вовсе уж посторонний индеец, бросил мне к ногам тяжелый сверток и немедленно удрал. Развернув подношение, мы обнаружили, что это походный навес от дождя. Причем кожаный навес. Кольями для его установки нас обеспечили
Воды хватило не только для питья, но и для минимальной гигиены. Я зацепилась взглядом за Гая Верону. У Гая были проблемы, ему было плохо, но он старался улыбаться, хотя иногда серел от приступов боли. Почему-то я подумала: если он так хорошо терпит боль, может, он и перевязку без наркоза выдержит? Положим, я владею приемами только первой помощи, но ведь Дженни медсестра, да и Санта уже доказала, что умеет обрабатывать раны…
Передо мной присел стражник.
– Я верю, что ты великая колдунья, – сказал он. – Я не хочу обижать тебя. Но старики велели не выпускать тебя. Скажи, чего ты хочешь, чтобы не уходить отсюда, и моя семья даст тебе это.
– Еще ведро воды, но теплой, такой, чтобы руке не было больно. И еще полотна, чистого, куском и лентами. И еще спроси у Санты, какие травы нужны, чтобы очистить гнойные раны. Еще мне нужен острый нож. Нож потом отдам. И костер, разведенный на камнях. И чистая одежда для всех.
Индеец поцокал языком:
– Ты много просишь. Я подожду, чтобы снова пришли старухи. Хочу сам увидеть, что ты ешь колдунскую еду. Когда так будет, моя семья даст тебе то, что ты хочешь. А ты за то скажи обо мне Той, кому служишь, будешь ты живой или мертвой.
Я покосилась на Санту, она едва заметно кивнула.
– Я скажу о тебе, каков ты, не прибавив ни слова лжи, не утаив ни слова правды. И пусть Она решает, что дать тебе взамен.
У индейца округлились глаза, и его словно ветром сдуло. Санта негромко засмеялась:
– Ты как будто много лет вызнавала колдунскую науку. Такие обещания даешь…
– А что, это много?
– Нет, но такие слова говорит только настоящий колдун. Обычно говорят так: попрошу, чтобы твой скот был жирным. А ты большие слова говоришь. Он еще с Нуном перемолвится, узнает, что ты великая, и вовсе забоится. Ведь когда колдун говорит Духу правду, Дух и дает по правде. А еще страшно, что твой Дух – поистине велик. Никто, кроме Матери Чудес, не может совершить волшебство.
Я хмыкнула. Мне очень сложно вообразить себя в качестве колдуньи или жрицы.
– Эх, если бы все это было правдой… Нам бы только от казни уйти.
– А ты не думай о том. Придет время, Она проявит силу свою.
Я насторожилась:
– Санта, ты что, сама в это веришь? Ну, что я… как бы это сказать… ну, проводник воли твоих богов?
– Да, верю, – просто ответила индианка. – Потому что знаков уже было довольно.
Я не нашлась с ответом.
События разворачивались так, что я сама поверила в удачу.
Пришли старухи. Мне на куске чистого полотна подали обед – два десятка ровных, румяных, отлично пожаренных червей.
Пока я ела, на меня глядели все – и старухи, и стража, и мои товарищи.
– Ну как? – не выдержал Макс.
– Да как тигровая креветка, – честно сказала я. – Только без панциря.
Он засмеялся:
– Я помню, ты любишь креветки.
– Очень вкусно, – сказала я старухам.
– Ты выдержала малое испытание, и мы видим, что ты колдунья, – сказала старуха. – Но тебя называют великой колдуньей. Мы хотим еще испытать тебя. Если ты выдержишь, то мы станем почитать тебя как великую. Если нет – как малую.
– И что за испытание?
Старухи не ответили. Вместо того они протянули мне нечто, завязанное в платок. Я раскрыла его. Внутри был розовый, толстый и сырой червяк. Я потрогала его, он дернулся.
– И что мне надо с ним сделать?
– Съесть.
– Отлично. Я не знаю всех обычаев. Как правильно его съесть?
Старуха поморгала.
– Ты можешь оторвать ему голову, она твердая, как кость. Тело ты должна взять в рот целиком.
– Жевать-то можно?
– Если ты сумеешь.
Ла-адно… Я решительно оторвала червю голову и поняла, в чем засада. Он начал бешено извиваться. Ну да, такое проглотишь, а оно в желудке начнет выплясывать. Сблюешь как миленькая. Я решительно засунула в рот эту гадость и прикусила зубами. На язык брызнул сок – сок как сок, напоминает рыбный бульон, только несоленый. Размолов зубами червя на такие кусочки, чтоб там точно нечему было шевелиться, проглотила.
Старухи ждали, внимательно следя за моим лицом.
– Можно кисленьким закусить? – осведомилась я.
– Теперь тебе можно все, великая колдунья, – изрекла старуха и отошла, поклонившись.
Старухи переглянулись – и выложили следующую порцию еды, побольше, но попроще, уже для «слуг». А мне, на другой салфетке, протянули горсть ягод странного вида. Я подозвала Санту, шепотом уточнила, что тут есть что. Ягода жи-жи была похожа на крупный волосатый крыжовник.
– Ее надо чистить?
– Как хочешь, – ответила Санта.
Я откусила. На язык попала кислота, губы и десны обожгло, и даже горло чуть-чуть схватило. Конечно, это был не совсем лимон, но, боже мой, какой приятный вкус! То, что я хотела.
Огонь-ягоды действительно напоминали перец, только отдушка была не как у паприки, а скорей как у соленого помидора. Отличная приправа, как по мне. Я попробовала и красные ягоды, и зеленые, нашла, что зеленые лучше – мягче и сочней.
Мои товарищи перестали задаваться глупыми вопросами и быстро разбирали рыбу. Моника налегала на кашу с овощами. Величественно подплыла Ида, я сжалась, ожидая, что сейчас она ляпнет какую-нибудь феерическую гадость, и я окажусь в дурацкой ситуации: меня же считают ее госпожой, а госпожа обязана наказать рабыню за дерзость. Но я ведь не могу этого сделать!