Натали
Шрифт:
Низкий свод, образованный днищем штурмового носителя, внезапно подернулся крупной паутиной трещин, из которых брызнуло ослепительное пламя, — это тяжелые ракеты прожгли обшивку «Нибелунга» и выпустили внутрь корабля вторичные боевые части, начиненные таугермином.
Ударная волна от множественных взрывов заставила пошатнуться мощные цокольные этажи зданий, обломки штурмового носителя хлестнули по фасадам, превращая уцелевшие части построек в горы дымящегося щебня, все вокруг мгновенно заволокло облаками пыли и клубами дыма…
Выработанная
Разодранный металл зиял глубокой рваной раной, сквозь которую внутрь прорывался тусклый свет хмурого полудня…
Андрей едва воспринимал происходящее — его сознание то угасало, то возвращалось вновь, восприятие реальности стало обрывочным, но в секунды просветления он продолжал инстинктивно бороться, потому что по-другому не мог, не умел…
Натали…
Мысленный призыв бился, пульсировал крохотной алой точкой, помятый гермошлем с треснувшим проекционным забралом продолжал функционировать, поддерживая связь пилота и искалеченной машины.
Тишина.
Она молчала.
Андрей мучительно повернул голову, пытаясь детально рассмотреть обстановку изувеченной рубки.
Большинство экранов щерилось осколками пластика, редкие индикационные огни на разрубленных, деформированных приборных панелях цвели погребальным узором: они смотрели на Земцова из сумрака, словно злобные глаза забравшихся в рубку падальщиков, ждущих, когда человек испустит дух.
Бредовые ассоциации, возникающие в рассудке, не имели ничего общего с реальностью, кроме тоскливого ощущения приближающейся смерти.
Был ли он ранен?
Андрей не чувствовал собственного тела, лишь непомерная тяжесть давила на грудь, да глухая боль пульсировала в голове.
Катапультирование…
Его пальцы вслепую потянулись к рычагу, но вместо механической рукояти рука наткнулась на преграду из сорванной приборной консоли.
Нет. Не дотянуться…
А есть ли смысл?
Натали?
Это была она. Голос, прорвавшийся в сознание Андрея, было невозможно спутать с чем-либо.
Бред? Или киберсистема «Хоплита» сумела восстановить функциональность, задействовав дублирующие, резервные схемы программно-аппаратной архитектуры?
Натали… —
Нет смысла, Андрей. Не уходи.
Что значит «не уходи»?
Война закончилась… Для нас. Останься. Тебе не найдется места в изменившемся мире. Как и мне…
Я ранен?
Ты истекаешь кровью. Система жизнеобеспечения бессильна.
Катапультируй ложемент!.. — Внезапный приступ ярости прояснил сознание.
Не могу… Прости меня…
Огненная спираль, появившаяся среди окутывающей рассудок черноты, ввинчивалась в разум, гася сознание.
Смерть не страшна.
Он знал, что так случится, рано или поздно…
Его не найдут под обломками «Нибелунга».
Он останется здесь. Навек. Вместе с искалеченной Натали, которая суть — часть его собственного эго…
Последняя мысль.
Мрак…
Свет пробился внезапно.
Он резко и неприятно ожег зрение. Андрей инстинктивно зажмурился, с трудом понимая, что продолжает осознавать самого себя.
Последние секунды боя и обрывочные мысли метались в сознании, он не мог понять, где находится…
Глаза.
Я видел свет.
Вспышка.
Ослепительные белые стены, яркие, до радужных кругов на сетчатке…
На фоне белизны постепенно начали проступать детали интерьера.
Через некоторое время он сумел рассмотреть стены, сходящиеся углом, часть потолка, источающего нестерпимое сияние, какие-то приборы, совершающие ритмичные механические движения.
Сознание вдруг помутилось и снова начало угасать.
Ее туманный образ плыл над бездной.
Натали… Почему ты предала меня?..
Она не обернулась.
Эфемерная фигура вдруг начала истончаться, принимая иные формы, и постепенно Андрей понял, что лежит и смотрит в спину склонившегося над приборным комплексом человека.
— Где… я?
Вопрос походил на сиплый нечленораздельный вздох, но человек отреагировал моментально, тут же обернувшись на голос.
— Пришел в сознание, капитан? — Рослый бородатый мужчина лет пятидесяти широко улыбнулся. — В рубашке ты родился, Земцов.
Он мучительно поймал взгляд незнакомца.
— Лежи, лежи… Тебе сейчас двигаться возбраняется. Говорить тоже.
Немой вопрос не исчезал из глаз Андрея. Он сквозил во взгляде настолько явственно, что человек в белой стерильной униформе лишь покачал головой, мысленно сетуя на неуемность капитана.