Наташа, не реви! Мы всё починим
Шрифт:
– Ну, здравствуй...
– Здравствуй, Саш, - так, словно ей за что-то стыдно.
А за что?
Внутри у меня начинает раскручиваться маховик.
– Не звонишь мне, - дёргаю бровью.
– И ты не звонишь, - пожимает плечами.
– Телефон у тебя недоступен.
– Батарейка села...
Пытается заправить волосы за ушко, но ветер опять путает их и бросает на лицо.
– Мм. А чего так поздно?
– Вечерники у меня.
– Коллеги подвозят?
– смотрю в след уже уехавшей
– Это такси.
– А как ты вызвала, если телефон недоступен?
– Ну... Он был доступен... Я отключила, чтобы... Это допрос?
– хмурясь, делает шаг назад.
Ты вообще, майор, извиняться ехал, а не допрашивать. Но извиняться я не умею. А вот допрашивать - умею отлично!
– На чай пригласишь меня?
– Пойдем...
– открывает дверь магнитным ключом.
Поднимаемся в лифте. Она волнуется и... Ей явно некомфортно.
А у меня за ребрами словно взорвалась вакуумная бомба. И пожирает все, оставляя только болезненную, сжимающую грудную клетку, пустоту.
Не надо делать выводы из ничего!
– пытаюсь одергнуть я себя. Отставить паранойю!
– Как дела у тебя?
– Нормально. Работаю… - заламывает пальцы.
– Чем ещё занимаешься?
Двери лифта открываются, прерывая наш разговор.
Невротик встречает меня тепло, в отличие от Наташи. Запрыгивает на руки, мурлыкая в шею.
Чешу ему загривок.
От этого становится ещё тоскливее.
Наташа оставляет свою маленькую сумочку на барной стойке и молча ставит чайник.
Пытается быстренько убрать лежащие не на своих местах вещи. И внезапно замирает посреди комнаты, снова поправляя волосы.
Красивая...
Мы как чужие. Нам неловко.
– Хорошо выглядишь.
– Да? А ты... очень уставшим, - виновато сводит брови.
Потому что я устал, блять! Я устал не только физически. Но и... Вот от этого негласного игнора, который фоном выкачивает из меня силы.
Отпускаю невротика, подхожу к ней в упор.
Провожу костяшками по ее щеке.
Я тепла хочу. Вот того, который она излучала, восторгов ее, желания сделать для меня что-нибудь. У меня батарейки сели...
Скользнув пальцами ей на затылок, притягиваю к своим губам.
Целую.
Её губы трепетно подрагивают, не отвечая полноценно.
– Я соскучился, - шепчу, пытаясь снести все условности.
Ее ладонь лежит у меня на груди. И мне кажется, совсем не для того, чтобы гладить. А скорее, чтобы оттолкнуть.
– Я чем-то обидел тебя?
Или причина не в этом?
– Нет. Ну что ты… Я за всё тебе очень благодарна. Ты замечательный… - бормочет она болезненно.
Вздрагиваем от свистка чайника. Убегает разливать чай. Замечаю, что ее пальцы трясутся. Кипяток проливается мимо.
– А у меня ничего нет к чаю, - расстроенно.
– Сядь,
Грею руки о горячие бока широкой чашки. Смотрю ей в глаза.
– А Вы Наталья Антоновна совсем не умеете врать...
– с горечью бросаю я.
– Это правда, - опускает взгляд.
– Не умею.
– Не хочешь мне ничего рассказать?
– Нет. Пока - нет.
– Ну тогда не обессудь, я сам посмотрю? Дай мне свой телефон.
– Нет, Саш!
– губы дёргаются то ли обиженно, то ли нервно.
– В мой телефон ты больше не вхож. Всё.
Мой болезненный вакуум в груди взрывается. В глазах темнеет.
Щелчком открываю ее сумочку, переворачиваю на столешницу. Всякая мелочь высыпается и с грохотом падает телефон. Протягиваю его.
– Заряди, - цежу я.
– Нет. Это мой телефон. Это же мой телефон?
Молча сверлю ее взглядом.
– Хорошо, я тебя поняла!
– холодно.
Втыкает в зарядное. Включает. Открывает главный экран. Вижу, как колотиться венка на ее шее и лицо идёт пятнами.
Заходит в настройки. Жмёт «Стереть все данные».
– Что ты делаешь?..
– Возвращаю твой телефон, - двигает по столешнице ко мне вместе с зарядным устройством.
– Охуеть... Ты всё... удалила?!
Засовываю сигарету в губы.
– Не кури здесь, пожалуйста, Саш.
– Ничего... проветришь.
Взгляд мой скользит по столу в поисках газовой зажигалки. Моя - в куртке.
Прикуриваю. И давлюсь дымом, натыкаясь взглядом на пачку презервативов. Открытую пачку!
Я в ахуе...
Беру ее в руки, вытряхивая из коробочки все, что там есть.
Их два.
А это новая сумочка. Купленная при мне. Там не могут лежать "старые".
– У тебя другой мужик?
– Что?! Нет!
– нервно.
– Мм... А это ты так, для красоты в сумке носишь?
– Эти были для нас.
– А напомни-ка мне, когда мы использовали недостающий?
Сдувается, и чуть не плачет. Открывает рот и теряется с ответом.
– Этот мне нужен был для… другого.
– Аааа… да?! Я понял. Не трудись с деталями.
Быстро обуваюсь. Невротик сидя у коврика смотрит на меня своими глазами плошками. Грустно. Веду пальцами ему между ушей.
– Больше не падай.
Хватаю куртку.
– Саша!..
– начинает рыдать она.
– Подожди...
Хлопаю дверью.
Не надо мне тут теперь жертву изображать!
Дерьмо какое… Это ж надо было так запустить ее под кожу?! Идиот.
На улице прикладываю охапку снега к полыхающему лицу.
Всё, блять. На этом всё!
Глава 39 - “Ревнивые деспоты”
Александр