Наташа, не реви! Мы всё починим
Шрифт:
– Да вы понимаете, что я вас тут не могу оставить? Это же все вспыхнет в любой момент!
– с ужасом вспоминаю свой пожар.
– В интернат - не поедем!
– категорически.
– Господи, боже мой? Что с вами делать то?! Снимайте шторы к черту. Бабушке дома курить не позволять! Что вы готовите?
– Картошка... Макароны...
Варю с ними суп из этих сосисок. Наводим подобие порядка. Убираю из кухни все, что может загореться. Беру у них номера телефонов. Даю им свой.
–
– Спасибо, Наташ!
– Никаких "спасибо", - строго шиплю на них.
– Я ничего не обещаю. Я думаю, как сделать правильно. С бабушкой вашей и вами. Но - завтра. Сегодня - ладно уж.
А завтра - суббота! У меня выходной. И у Марины Васильевны тоже.
– Ты хорошая. Спасибо! Мы все будем делать что скажешь.
– Не подлизывайтесь. Я все равно считаю, что интернат более хороший вариант.
С тяжёлым сердцем ухожу от них.
По дороге захожу в Спарту, ищу Аишу. Охрана сообщает, что она будет только в конце следующей недели.
Дома сижу в обнимку с Севой, совершенно не понимая что тут можно предпринять.
Звоню Марине Васильевне. И обтекаемо, стараясь зачем-то прикрыть мальчишек и не обнажить масштаба трагедии, объясняю ситуацию.
– Бабушку нужно в больницу. А мальчиков? С ними должен поговорить психолог... Должен же быть специалист.
– Наташа... Милая моя. Ты и есть этот специалист.
– Да?!..
– Ага.
– Нужно придумать какую-то адаптацию среди интернетовских. Иначе они сбегут оттуда.
– Сбегут - как пить дать. Уже бегали. Два месяца бродяжничали маленькие. Пока бабке их опеку не оформили с горем пополам, нарушив все требования.
– Какой кошмар! Может быть родственники какие-то есть?
– Ищи родственников. Может, кто возьмёт, пока бабка в больнице.
– Ладно...
Держа Севу в руках, устало приземляюсь головой на подушку. Ещё вечер, но меня уже рубит. Закрываю глаза...
И уже в полной темноте, как от выстрела, просыпаюсь от телефонного звонка.
Федор...
– Але?
– Наташ...
– Что случилось?
– Кажется... бабка наша померла, - испуганно.
– А?!
– Что нам делать?
– Я сейчас приеду!
Вызываю Скорую и полицию. Атмосфера ужасно гнетущая, желтая тусклая лампочка под потолком. Оформляют труп, увозят…
Беспомощно хлопаю глазами.
А как же дети? Куда их? На часах четыре утра. Кто их заберет? Ах, да… Я же “тот самый” специалист! Который должен решить эту задачу. И инструкцию я вообще-то знаю.
“Доставить и оставить”.
Они смотрят на меня не моргая, как два перепуганных суслика. Умоляюще.
И мне кажется, я только заикнусь про казённое заведение,
– И чо теперь?
– бормочат, с надеждой ловя мой взгляд.
– Так... Собирайте свои вещи. Поедем ко мне пока. Будем искать дядю...
А что я могу ещё им сказать??
Мальчишки спят на разложенном диване.
Марина Васильевна меня убьет! И согласится с Иштаровым, что я профнепригодна.
Варю им кашу, смотрю в окно.
Через три месяца открывается интернат в Спарте...
Их нужно пристроить туда! Там хорошие люди, неравнодушные.
Пишу мальчикам записку, про завтрак и чтобы сидели дома “тише травы…”. Еду в наш центр, чтобы из пожертвованных вещей собрать им какой-то приличный гардероб.
Перед этим забегаю в Спарту. Чтобы, для начала, просто пристроить их в какую-нибудь секцию. Потому что Аиша говорила - интернат будет только для своих, кто уже учится там.
Вежливая охрана объясняет мне, что набора в середине года не бывает. Группы - битком. В Спарту очередь. И документы надо подавать заранее. В мае будут отборочные, конкурс… И таких взрослых пацанов возьмут вряд ли, если никаких спортивных достижений у них нет.
Жаль…
Иду на работу мимо отделения полиции, где работает Иштаров.
И вспоминаю и про свои печали...
Замерев в скверике около их стоянки, зачем-то смотрю на окна, на машины...
Хочу увидеть его. Издали.
– Привет, - голос Иштарова сзади.
Подпрыгиваю от неожиданности.
Встаёт рядом со мной. Делает глоток кофе из бумажного стакана. Смотрит в том же направлении что и я.
– Здравствуй, Саш.
– Кого-то ждёшь?
– Нет...
Ещё один глоток. Затягивается сигаретой.
От него пахнет кофе, дымом и парфюмом.
Мне становится жарко… Сердце истошно колотится. Это так больно чувствовать его чужим!
Теряясь, поправляю волосы.
Мы молчим…
Саша дружит с Ахметовым, директором Спарты, - вспоминаю я. Он и на свадьбе был у Лизы с Ромой.
– Александр Михалыч...
– М?
– Вы говорили, что я могу к Вам обратиться. Даже если между нами ничего больше не будет...
– Что-то опять сломалось?
Всё сломалось! Но я учусь чинить сама. У меня сейчас вариантов нет.
– Так я могу?
Пожимает плечами.
– Чего там у тебя, говори… - хмуро.
– Попросите, пожалуйста, Бессо Давидовича, чтобы он моих мальчиков в Спарту взял. У них очень тяжёлая ситуация.
Цокает, недовольно дёргая бровями.
– Чего так неинтересно-то, Наталья Антоновна?