Научи меня любить
Шрифт:
Янка засмеялась, присела на стульчик, засучила рукава.
— Ну что же, подавайте ваши супер сорта домашних вин. Я испробую!
— Ага, сейчас. Вот, смотри. Видишь, полочки! Все лежит, как прям я и мечтала. — Наташа поочередно вытаскивала бутыли темного стекла из ячеек и, сверяясь с надписями, отбирала некоторые из них, расставляя возле Янки на полу. Поставила штук семь, посмотрела на Янку, кивнула каким-то своим мыслям, слезла с приступки и присела рядом.
— Ну, что? Поехали! Вот это у нас яблоко-смородина. Угу. Сахара
Янка хихикнула. Наташа всегда поражала ее своей прямолинейностью. Вот и теперь не выбирала слов — как думала, так и говорила.
Доморощенный винодел откупорила бутыль, пробка отлетела, как от шампанского, врезалась в потолок и тут же упала к ногам.
— Не добродило, что ли? — Наталья заглянула в горлышко одним глазом, понюхала. Отхлебнула. — Слушай, оно с газиками получилось, как игристое. Пробуем!
Аккуратно налила в ложечку содержимое из бутылки, протянула Яне.
Та с сомнением посмотрела на розовую жидкость, но попробовала.
— Аромат потрясающий. И вкус неплохой.
— Неплохой, — передразнила Наташка, выуживая маленькую мензурку из второго кармана пиджака. Тут же налила в нее грамм тридцать вина и протянула подруге.
— Наташа, ну договорились же!
— И я про что. Газики-то ты не ощутила! Как в шампанском, Ян! Пробуй уже…
На седьмой бутылке Яна захмелела. Маленькие стопочки оказались коварней полного бокала вина. Она так увлеклась вкусами, что потеряла счет выпитому. Наташке только того и надо было, полезла за второй партией бутылей.
— Вот, пробуй, — сунула в руки снова наполненную пластиковую посудинку. — Это чуть старше, но тоже смесь.
— Я уже не чую…
— А и не надо. Просто если невкусно, скажи.
— Вкусно, Наташ, но я, кажется, пьяная. Я не могу. Больше… Не могу, не могу… — истерический смех перешел в скулеж, а потом в рыдания. Янка склонила голову на колени, не сдерживая слез, просипела: — Наташа, ты это специально…
— Конечно, специально. С тебя как вытащишь по-другому?
Она подсела поближе и, обняв Янку за плечи, строго сказала:
— Ну, давай, давай, реви и рассказывай, от чего это тебя снова, как палку, выпрямило?
— Я на УЗИ ходила сегодня.
— Опять…
— Опять, Наташ. Живот болел, решила провериться.
— Ну и?
— И знаешь, кого я там встретила?
— Кого…
— Евку, сучку эту, — выругалась Янка.
— Кого?!
— Да, сидела там, трещала по телефону. Беременная. Срок большой, рожать скоро… — Янка снова уронила лицо на колени, а плечи затряслись.
— И ты что, реветь из-за нее?
Яна поднялась, рассмеялась.
— Нет, ты знаешь, не из-за нее. Из-за себя. Думаю, дура я, понимаешь. Всю жизнь опасаюсь что-то сделать не так. А эта гадина ничего никогда не боялась. И идет по жизни, все везде успевает, даже ребенка вот…
— Ян, погоди,
Янка посмотрела под ноги, схватила повалившуюся бутыль, из числа продегустированных, открыла и хлебнула из горла.
— Ого, ты давай это, расскажи сначала.
— А что рассказывать, Наташ?! Думаю, или ребенка из приюта взять, или с Сашкой развестись к…
— Ох, час от часу не легче, — она взяла у Янки вино и тоже отхлебнула. — А чего не прикопать его сразу? К чему эта вся бюрократия?!
— Зачем я Сашу мучаю, зачем, Наташ? Он ведь здоров, может с кем получится у него ребеночек, не со мной, убогой. Просто лучше сразу отпустить, измену я не прощу.
— Что-то бред какой-то пьяный, подруга моя, ты несешь. Зачем изменять, разводиться, вы оба здоровы, друг друга любите.
Янка усмехнулась.
— Да, и семь лет семейной жизни оказались безрезультатными. Нет, Наташ. Здесь к гадалке не ходи, не судьба нам. — Яна приложилась ещё раз к горлышку, глотнув, протянула его Наташке. — Ну или взять ребёнка из детдома. Хотя мы этого не обсуждали. Я за, но мне кажется, что Саша не захотел бы воспитывать чужого ребёнка.
— Яна, ты запуталась совсем. Вам, может, на море съездить, отдохнуть?
— Какое море… Это все уже было, сама знаешь. Пойдем, Натуль, наверх, пока я своими ногами дойти могу.
— Ян, ты подумай хорошо, я тебе говорю. Ребеночка вам надо взять, хорошенького. Выбрать, понимаешь. Чтоб понравился. Там приходишь, на курсы специальные записываешься и с детьми разными знакомишься, я читала про это, — с важным видом глаголила захмелевшая Наташка. — И потом, вам же никто не навязвает. Не захотите, не возьмете!
— Ты как про покупку игрушек говоришь, Наташ.
— Ну так оно и есть если? Я ж ничего не придумала. Погоди ты со своим разводом. Не убивайся из-за этой Евки. Бог с ней, прости и отпусти, как говорится. Ну что ты на меня смотришь? Не реветь! Не реветь, я говорю! — она порывисто прижала к себе подругу. А потом продолжила: — И, правда, пойдем-ка наверх, холодно тут. Знаю я, чем тебя полечить. Сейчас музыку врубим и будем танцевать! Бери.
Она всучила Янке пару бутылей вина, сама еще парочку прихватила, и одновременно поддерживая, направила подругу к выходу.
14
Смеркалось, но вечерней долгожданной прохлады не случилось. Было душно, словно летом. Наташка заставила всех переодеться для купания в бассейне. Он, конечно, был детским, но поплескаться и подурачиться места хватило всем. Потом она притащила светомузыку, еще и установила полив с разбрызгивателем возле бассейна. И они на пару с Янкой устроили танцы в полупустом круге, под струями воды.
— Ты посмотри, что они сегодня вытворяют, Сань!
— Ага, пусть.
— Я не видел никогда Янку под хмельком. Озорная она у тебя. А я все думаю, что у них общего с Натальей моей. Совершенно ведь разные характеры, с первого взгляда.