Научи меня любить
Шрифт:
Яна вяло улыбнулась.
— Навряд ли получится. Сок же…
— Меня свекровь научила, любой ягодный сок нужно сразу, без мыла только, пролить кипятком. И все остается белоснежным!
— Наташ, на одежде бирка " 30 градусов"
— Ой, не психуй! Хуже точно не будет! Испортим, значит с меня тебе новые шорты!
— Да нет, я просто…
— Ну, давай-ка, не лечи мне! А то я не знаю, как обидно, когда эти бандюги портят хорошие вещи! Ты посмотри на меня, в чем я хожу! — она покрутилась вокруг себя, демонстрируя старый выцветший спортивный костюм. — Думаешь, не могу себе позволить одеться
Тут раздался оглушительный визг, и мальчишки, соскочив с качелей, понеслись к дому, навстречу Игорю и Сашке.
Сашка успел подхватить их первым, и, с ревом медведя под их счастливый хохот, закружил малышей над головой.
Яна в испуге прижала руки к груди.
— Саша, потише!
— Да отстань ты, сами разберутся, — Наташка ухватила под локоть подругу, потянула к тропинке, ведущей в дом. — Пойдем. У нас точно есть пятнадцать минут. Успеем.
Яна стояла в ванной, после душа снова укутываясь в халат, и наблюдала за подругой. Та, опустив в раковину ее испорченную одежду, лила тонкой струйкой кипяток из чайника на ягодные пятна. Те, как по волшебству, таяли на глазах.
— Ну вот, сейчас застираем, и готово. Футболка, конечно, немного сварилась. Наверное, волной пойдёт. Но вот шорты точно спасли. Так что, не переживай.
— Да я не переживаю. Спасибо.
— А чего кислая такая? Опять дурь в голове?
— Думаю, Наташ, вон Сашка как ловко с детьми обращается. И они рады ему, смеются, как колокольчики. А со мной, как наказанные. И в детском саду ведь тоже я, знаешь, не могу с детками. Какое мучение для меня эти музыкальные уроки, это пиликанье на пианино, это ведь даже не музыка! Злюсь, раздражаюсь на малышей, им ведь совсем не интересно. Но поделать ничего не могу с этим. Может, потому и нет у меня детей? Не умею я их любить?
Наташа внимательно посмотрела на подругу и, немного помолчав, все же ответила, глядя прямо в глаза.
— Честно, Ян, я не знаю. Почему так, а не по-другому. Но человек ты хороший. Это точно. А в детском саду не каждый сможет работать. Это надо родиться таким человеком, чтобы быть настоящим воспитателем, понимаешь. А ты киснешь, потому как не своим делом занимаешься. Нужно заниматься тем, чем нравится, чего хочется. А ты? Сама-то ты знаешь чего хочешь? — Яна молчала. — Вот то-то и оно. И дети тут не причём.
18
Напряжение нарастало с каждым днем, закручиваясь внутри тугой спиралью. Для Сашки вдруг стало невыносимым смотреть на то, как переживает любимая. Нервы уже ни к черту, но что поделать — Яна сама дала согласие ехать на этот дурацкий прием. Вот что она там не видела? Этих выскочек, этих худобедренных интеллигентишек? Нет, конечно, это — не ревность. Яна явно не пылала симпатией к парням такого типа — гламурным чистоплюям. И все же почему-то ее снова тянет туда?!
К родителям? Возможно, но ведь можно встретиться и дома. Или хотя бы приехать к ним в гости, уж за столько-то лет! Но Яна, несмотря на свою наивность, прекрасно понимает, что родителям она не нужна.
Что это будет? Визит вежливости? Или эта карга — Анастасия, которая теща, опять что-то задумала?
Сашка устал
Он увез ее, защитил, выдрал из лап, да, родителей, но по сути жестоких и беспринципных карьеристов. И никто не изменит его мнения об этих людях. Потому что он видел, насколько Яна оказалась неприспособлена к нормальной жизни, насколько неустойчива ее психика. Да, она необыкновенно нежная, утонченная, доверчивая. Но куда с такими качествами по жизни? Кому это сейчас нужно? Что она умела кроме того, что играть на нескольких музыкальных инструментах и прекрасно танцевать? Принесли ли ей пользу эти умения? Он взял ее под свое крыло, поклялся беречь и защищать. И не требовал от нее делать чего-то большего, чем было в силах Яны. Ни уборки, ни готовки, ни работы какой-то. Она, конечно, и научилась, и справилась. Да, Яна просто молодец. Она, его любимая — очень сильная девочка, всегда справляется с любыми трудностями.
Сашка смял так и незажженную сигарету и бросил ее в узкую фарфоровую вазочку с чуть отколотым краем. Она стояла тут, возле кашпо с цветами, заменяя пепельницу. Все, абсолютно все в этом доме — до тошноты — по стилю. Нужно переодеться, отвезти жену в соседний город, на эту чертову встречу.
Янка бегала по квартире в одном нижнем белье, нарезая круги от ванны к спальне. Когда Сашка, заходя в комнату с балкона, попытался ее поймать и прижать к себе, она вырвалась, раздражённо бросив:
— Саш, не мешай хотя бы. У меня чулки порвались, мне уже одетой быть пора, а я тут ищу из старых…
— Чулки? Дорогая, ты не перепутала? Вообще-то у вас музыкальный вечер!
Янка остановилась в дверях, недоуменно посмотрев на мужа.
— Саш, ты что — ревнуешь? Я же тебя несколько раз спросила. И сейчас говорю, поедем вместе.
— Яна, ну я же без смокинга, забыла? — ехидство, вот гадство, сочится в каждом слове.
— Саша, да мне все равно, хоть в джинсах. Я о тебе беспокоилась, потому так и сказала. Это ведь ты стесняешься сам себя!
— Не говори ерунды, Ян! И я не поеду, мне нечего там делать! Думаю, ты уже большая девочка, чтобы суметь постоять сама за себя!
Яна поджала губу, но ничего не сказала и, закрыв за собой дверь, скрылась в комнате.
Ну нет, так нет. О чем еще говорить! Видимо, ей очень хочется пощекотать себе нервы. Пусть едет…
19
Щемящая душу тоска и одновременно с ней какая-то безликая опустошенность — беспричинно, казалось, поселились где-то внутри. Не дышалось, не думалось ни о чем. Автобус постепенно набирал скорость, петлял по улочкам, убаюкивал равномерным покачиванием.