Научиться дышать
Шрифт:
Вересова кивнула и сделала крохотный глоток коньяка. Согревает. Наверное, это самое худшее до чего может дойти человек: когда тебя согревает лишь коньяк.
— Тогда слушай. Жизнь — это игра на выживание. Здесь только одно правило: учись. Всегда, каждую минуту, не переставая. Учись и запоминай все, что выучил. Экзамены не заставят себя ждать. Особенно любовь. Она такая сучка, ты себе даже представить не в состоянии. Она вечно требует показывать свою мудрость и опыт. Иначе махнет хвостом — и ищи ее с семью ветрами.
— И что же тебе нашептал мудрый учитель? — спросила Ирина, скрещивая под собой ноги
— Любовь — это не собачка на поводке, которую ты дергаешь из стороны в сторону и приказываешь ей не идти туда, не делать то и так далее. Не-ет, — она покачала головой и потрясла перед лицом подруги указательным пальчиком с матовым розовым маникюром и новым колечком из гавайского коа, — с этой плутовкой все гораздо сложнее. Любовь и не воздушный змей, которого ты запускаешь в небо, давая ему мнимую свободу, а потом тоже дергаешь за ниточку. Любовь, чертовка, своевластная, норовистая, анархистка! Она не потерпит подделки, ей нужна настоящая свобода.
— Ты про доверие? Поэтому отпускаешь Антонио везде одного?
— Именно так, Иринка. Нет никакого смысла бросаться громкими словами и называть любое более-менее приятное чувство любовью. Либо ты доверяешь человеку на все двести, либо это не любовь. Она не станет мириться с тоталитаризмом, она не деспот, не тиран. Любовь бывает необузданной, капризной, с выкрутасами, короче, но никогда деспотичной, авторитарной и властолюбивой. Я так считаю. Я уверена, что истинная любовь дарует так много свободы, что ты в ней тонешь. А суррогат только душит и давит, не дает дышать.
Чернильные глаза Карины в полутьме комнаты влажно поблескивали возбуждением, как коньяк в бокале. В ее голосе не было слышно и тени сомнения, словно она говорила о хорошо выученном предмете, проверенном годами.
— Про дыхание ты попала в точку, — сказала Ирина. — Ваня, точно кислородная маска, нескончаемый поток живительного кислорода. С ним легко: он принимает любые мои недостатки, помогает стать лучше, дышать глубже, в полную силу. Он решает сам проблемы, не жалуется и не обвиняет меня ни в чем, не попрекает ничем…
— Скажи уже это. Он настоящий мужчина, каких мы ищем днем с огнем, а, найдя, не ценим.
Пылающее от смущения лицо Вересовой выдало ее с головой. Подруга была права, и скрыть свое позорное поражение было невозможно.
— Ир, это на самом деле нормально. Венец творения природы бывает непроходимо глуп, — шелковое мерцание иронии в голосе Карины заставило Ирину поднять на нее взгляд. — Только человек может что-то упорно искать, чего-то неистово желать, а получив это — растоптать и разбить, как китайскую вазу какой-нибудь древней эпохи в приступе злости из-за не вынесенного мусора. Так и живем — в глупости и душевной бедности.
Каждое слово о ней. Резало и кололо. Глупость и душевная бедность — это о ней. О богатой девочке с нищей душой.
— Жизнь — это не какая-то сложная штука. Не кубик Рубика точно, — продолжила Карина, используя момент для удобрения почвы души подруги, пока та была к этому более всего восприимчива. — Это вопрос твоего мировоззрения. Кто-то видит только дождь и лужи, а солнца и радуги не замечает. Кто-то видит только бедняка-художника в метро в потертой, выношенной одежде, а его великолепных картин не запоминает
Они были почти ровесницами, но как же она, Вересова, отстала от своей подруги в развитии…
— Зачем ты соврала о Ване? Это было лишним.
— Не знаю, я тогда не думала головой. Только этими династическими устоями и традициями. Как бы не опустить планку, не показать свою несостоятельность. — Ирина вздохнула и закрыла лицо руками. — Так обидела его. Господи, он был прав, назвав меня дурой.
— Да он у тебя ангелок, — издала смешок Карина. — Другой на его месте еще бы тебя за волосы оттаскал. Мужики бывают придурками.
— Бабы, как ты видишь, тоже, — насупившись, ответила девушка. — Теперь не знаю, вернуться к нему или нет. Не получается у нас ничего.
— Ты не даешь этому чему-то получиться. Научись слышать своего мужчину, думать о нем, а не только о себе. Научись жить в мире, где есть не только ты. Убив эгоизм, ты дашь жизнь кое-чему новому и прекрасному внутри себя.
— Думаешь, я смогу научиться жить по новой? С Ваней мне не светят поездки на Бали и дорогие рестораны.
— А они тебе так нужны? Прекращай. Ты за свою жизнь уже полмира объездила и отобедала во многих крутых местах. Надо и меру знать, а то будет передозировка роскоши и богатства. А такого Вани у тебя еще не было. И вообще, Ир, твоя мать выгнала тебя из отчего дома и безапелляционно закрыла его двери. А твой Волков даже после вашей ссоры в ресторане позволил тебе при желании вернуться.
— Он тот еще Волчара, — горделиво усмехнулась Ирина. — И ты во всем права.
— Ирка, надо рисковать. Точно тебе говорю: надо. Жизнь – тот еще риск. И в шампанском в итоге купаются кто? Смелые.
Слишком много всего сказано. Услышано. Принято к сведению. Нужно взломать рамки этого раболепства перед светским обществом. Сломать себя, по косточке, пошагово, но сломать. За окном клочья перистых облаков наперегонки носились по небу. Такие же сновали сейчас по темному простору души Вересовой.
Это вопрос отношения. Либо видеть дождь, либо радугу…
***
Волков пинал дома балду, выражаясь образно. Он ненавидел выходные. Теперь. Дни, бывшие раньше днями отдыха от тяжелых трудовых будней, стали днями инерции и ничегонеделания.
Скоро новогодние праздники, а значит – куча выходных в спортивной школе. Другой работы нет, и, видимо, благодаря Вересовой-старшей, и не будет. Семейка эта… Угораздило же его вообще так вляпаться!
Это все неудачное или, иными словами, судьбоносное стечение обстоятельств. Простой он тогда, когда ехал в первый раз на собеседование, чуть дольше в пробке, Иру бы уже отвезла домой сестра. Они бы не встретились. Он бы все так же опоздал на встречу, но хотя бы не началась эта заведомо провальная история «любви». Вся наша жизнь состоит из маленьких шагов, ходов домино, так что мы никогда не знаем, что нам готовит судьба. Переставь фишки — и твоя судьба накренится, точно корабль в шторм, возьмет новый курс. Или все же наша судьба — это плод только наших решений и ошибок?..