Наука побеждать. Авантюра
Шрифт:
Один ловкий малый в сером мундире подставил под мой палаш свой мушкет, увёл его в сторону. Я не успел среагировать, сталь клинка заскрежетала по железу ствола, сняла стружку с ложа. А немец, извернувшись, врезал мне прикладом по рёбрам. Я задохнулся от боли и рухнул на колени, хватая ртом воздух. Подняться мне дали. Мне врезали сапогом по рёбрам, добавили в живот, потом в лицо, так что с головы слетел кивер. От последнего удара я откинулся на спину и рухнул навзничь. Кто-то пинком выбил из ослабевших пальцев палаш.
Надо мной уже занесли штыки. Я уже с жизнью прощался. Но тут залп десятка мушкетов просто смёл моих возможных
– Палаш, - только и смог прохрипеть я, - и другое оружие моё... Заберите...
– Заберём, заберём, - сказал знакомый голос.
– Ничего из твоего арсенала не пропадёт.
– Ахромеев?
– удивился я.
– Как вы... тут?
– Граф Черкасов прикомандировал меня к корпусу Барклая де Толли, - ответил майор, он же действительный статский советник тайной канцелярии.
– Шпионов, вместе с майором Берло ловим.
(рапорт агента французской контрразведки условная кличка Сержант)
Господин майор, можете не верить мне, счесть безумцем, место которого в лечебнице, но я излагаю то, что видел своими глазами.
По вашему приказу я следил за солдатами в серых мундирах, которыми командует некто оберлейтенант фон Ляйхе. Я был свидетелем их схватки с гренадерами штабс-капитана Суворова и мушкетёрами из Могилёвского полка, среди которых был ваш коллега по ремеслу майор Ахромеев. В ходе этого сражения штабс-капитан Суворов сражался с оберлейтенантом фон Ляйхе. Первое моё наблюдение: убить фон Ляйхе практически невозможно, в него несколько раз попадали из мушкета и нанесли несколько рубленных и колотых ран, но это не принесло ему никакого видимого вреда. Второе: фон Ляйхе совершённо лишён крови, из ран его сыпался песок, образцы которого я прилагаю к данному рапорту. И третье, самое невероятное, наблюдение. Едва я успел взять образцы песка, как труп фон Ляйхе судорожно задёргался. Я принял это за конвульсии, отнёс на счёт странной природы данного существа, назвать которое человеком, язык не поворачивается. Однако не прошло и нескольких минут, как он поднялся на ноги, подобрал свои кинжалы и ушёл, покачиваясь и теряя песок, сыплющийся из многочисленных ран на теле, нанесённых штабс-капитаном Суворовым. Это страшное зрелище настолько впечатлило меня, что я долго ещё не мог шевельнуться от ужаса, объявшего меня, а после поспешил к себе, чтобы как можно скорее приступить к написанию сего рапорта.
– В общем так, молодой человек, - сказал мне врач, осматривающий мою руку, - либо вы временно прекращаете все эти безобразия, либо - можете попрощаться с левой рукой. Она была изрядно повреждена, как я думаю, в недавней битве, а теперь - новое ранение.
– Идёт война, господин доктор, - вздохнул я.
– Безобразия, от которых вы мне советуете воздержаться, творятся повсюду.
– Молодой человек, - вздохнул доктор, - вы уже и без того пожинаете плоды своих приключений.
– Объясните это ещё немцам и цесарцам, - с горькой иронией в голосе - откуда только взялась?
– сказал я, - чтобы прекратили войну до моего выздоровления.
– Это было бы очень хорошо, - в тон мне ответил врач.
– А ещё лучше, чтобы вовсе прекратили воевать и калечить друг друга.
– Быть может, и так, - не стал я вступать в дискуссию.
– Спасибо, господин доктор. Насколько смогу, буду следовать вашим рекомендациям. Остальное зависит от наших врагов. Разрешите откланяться?
– Ступайте, молодой человек.
За дверями госпиталя меня уже ждал Ахромеев. Он был одет в статское платье, то же, что и вчера, когда командовал отрядом солдат Могилёвского полка, только залатанное и очищенное. На поясе у него висела кавалерийская сабля и пара кобур с пистолетами. Похоже, он собирался не то в вылазку, не то на прорыв.
– Славно тебя доктор обработал, - сказал он мне.
– Похоже, ты теперь не боец.
– Нет, ваше превосходительство, - ответил я, - не боец. Врач говорит, что у меня сильно повреждена левая рука. Малейшее напряжение - и я останусь без неё.
– Жаль, - покачал головой Ахромеев.
– И бросьте эту вашу официальность. Я майор в армии и старше вас всего на два чина, но даже этим предпочитаю пренебрегать. Вы, в конце концов, даже не мой подчинённый.
– А отчего же жаль, что я - не боец?
– поинтересовался я.
– Дело в том, что я буду вместе с казаками прорываться через вражьи посты, - ответил он.
– Пойдём навстречу армии Макдональда. Таких групп, как моя - несколько. И русские и французы. У кого-то должно выгореть. Доберёмся, поторопим маршала. Хотел взять тебя с собой, Суворов.
– Сняли все подозрения?
– не без лишнего ехидства поинтересовался я.
– Давно, - кивнул Ахромеев.
– Слишком уж героически вёл ты себя в бою. Не верю я в шпиона, который, рискуя жизнью, останавливает бегство солдат. Хотя есть в твоей истории, что-то мутное. Не всё мне в ней нравиться.
– Тогда откуда такое доверие?
– Ты мне только допрос тут не учиняй!
– рявкнул Ахромеев.
– Можно подумать, я у тебя на дознании! Вопросы он мне задаёт один за другим!
– Прошу простить, ваше превосходительство, - козырнул я.
– Оставь, штабс-капитан, я не хотел обижать тебя. Просто накипело. А взять тебя с собой хотел потому, что у тебя потрясающая способность выживать в любых условиях. Да и путешествовать с тобой одно удовольствие.
– Он как-то вымученно улыбнулся.
– Нет, правда, ты - славный попутчик. Везучий, умелый, хороший солдат и превосходный боец. Право же, очень жаль, что ты, Суворов, остаёшься в городе.
– Осторожней с серыми немцами, - сказал я ему.
– Я видел их в штабе фон Блюхера. Они стояли особняком. Видел их командира - майора Крига. Неприятный такой толстяк и взгляд у него, как у маниака.