Наваждение
Шрифт:
Она сунула ему блондинистого мужчину в купальном халате цвета морской волны с зажатой в зубах трубкой. На губах «постоянного отца» играла сонная улыбка, веки слегка опухли, будто со сна.
— А другой не сойдет? — спросил Рон. Ему не нравилось, как кукла улыбается.
— Не глупи. — Дженни указала в сторону спальни. — Ладно, клади его на кровать. Включи эту лампочку.
Рон сделал, что она сказала. Дженни выключила свет на первом этаже и прыжками подвела свою куклу к лестнице. У двери она остановила ее и произнесла неестественным голосом:
— Сколько раз я тебе говорила не курить в постели?
Рон попытался вынуть
— Она не вынимается, — резко бросила Дженни, потом положила свою куклу в кровать. — Ох, дорогой, — томно простонала она и прижала ее к кукле Рона. — Держи его там! — потребовала она, потому что Рон попытался убрать руку из домика. — Ты вот так должен его держать, — сказала девочка. — Они занимаются сексом!
Рон сел на корточки. Впервые с того момента, как он вошел в комнату, ему стало немного неловко из-за близости к Дженни.
— Давай шевелись! — чуть повысила голос она. Лицо ее стало заливаться краской.
Когда он снова сунул в домик руку и взялся за куклу-мужчину, во рту у него пересохло. Но делать ничего не пришлось — Дженни сама дергала куклу вверх и вниз и при этом постанывала.
— Эй, дружок!
Это снизу позвал его отец. Рон вскочил и выбежал в коридор.
— Что? — В руке он все еще держал кукольного мужчину.
— Началась твоя передача о диких животных!
— Я делаю уроки!
— Это я тебе так сказал, чтоб ты знал!
Рон вернулся в комнату и бросил куклу на ковер. На лице Дженни не было и тени того панического волнения, от которого, как ему казалось, его собственную физиономию перекосило. Девочка выглядела лишь слегка раздраженной, когда перенесла женщину из кровати в детскую.
— Пока, — сказал он.
Дженни ему не ответила.
За завтраком она, как всегда, молчала — гордая и неприступная. Его очень удивило, что она вела себя так, будто ничего не случилось; он даже стал больше уважать ее за это. Когда все ушли, он зашел к ней в комнату. Кукольные мужчины валялись там, где он их оставил: один так и сидел на коне, второй лежал рядом на полу. Кукла-женщина стояла рядом с холодильником, изящная головка была повернута назад. Он взял ее в одну руку, а в другую — «постоянного отца» и потер их друг о друга. Ничего не случилось. Тогда он повернул кукле-женщине голову и снова сделал то же самое, на этот раз приговаривая:
— Они занимаются сексом.
При этом он снова почувствовал некоторое волнение, но, сравнив его с чувством, которое испытал вчера вечером, даже расстроился. Чтобы снова ощутить его, решил он, нужна Дженни. Без нее куклы оставались лишь куклами.
В тот вечер он остался в своей комнате и начал собирать там новую модель самолета. Дженни бубнила что-то у себя, но он подавил в себе искушение пойти посмотреть, что она там делает. Он решил, что у Дженни хватит мозгов никому не рассказывать о «занятии сексом», хоть его это особенно не волновало. Больше всего он боялся, что папа узнает о его игре в куклы. Если Дженни не выдержит ожидания и сама придет к нему, он скажет, что занят.
— Ты что, не видишь, что я занят? — тихонько говорил он себе с разными интонациями, будто выбирая, какая из них более уместна.
Но она не пришла. Почему? Злилась на него? А может быть, она вообще о нем не думала?
Шли дни, потом недели, а Дженни вполне довольствовалась собственным обществом. Он уже стал подумывать, что слишком сильно
В конце концов Дженни стала той девочкой, которая приходила к нему в сновидениях, которая оказывалась в опасности, но не знала об этом; он кричал ей что-то, хотел предупредить, но она не слышала его. Такие сны он видел уже не первый год, но до сих пор лица девочек во сне нельзя было толком разглядеть.
Как-то ночью именно от такого сна он проснулся — рядом стояла она.
— Что? — спросил Рон, испугавшись.
— Шшшш. — На ней была длинная белая ночная рубашка, казалось, что складки тонкой материи движутся в горизонтальных полосах света, струящегося сквозь щели жалюзи. — Они занимаются сексом, — прошептала девочка.
— Кто? — Он подумал, что она говорит о куклах.
— Моя мама с твоим папой.
— О чем ты таком говоришь?
— Пойдем! Сам услышишь!
Все еще не соображая, он встал с постели и пошел за ней в коридор, потом остановился, услышав какие-то птичьи вскрики, доносившиеся из папиной комнаты. Дженни, стоявшая совсем рядом с дверью, закрыла рот руками.
Крики становились громче. Потом раздался глухой мужской стон, после которого все стихло. Дженни быстро подошла к нему и потянула за рукав. Он отдернул руку.
В голове мелькнула утешительная мысль, что это не его отец, — мелькнула и тут же угасла. Он вернулся к себе в комнату, закрыл дверь и сел на краешек кровати.
Дженни — он и не заметил, как она вошла, — хихикнула.
Она легла на его кровать и скользнула под одеяло. Рон вскочил.
— Что ты делаешь? — прошептал он. — Уходи отсюда!
— Я боюсь, — тихо сказала она.
Рон знал, что это не так. Он видел только контуры ее лица, смутным белым овалом очерченные на белизне подушки, и блеск глаз. Ему вдруг пришла в голову мысль, что они с матерью — сексуальные маньячки. Госпожа Лосон точно была ею, с чего бы еще его папа позволил ей залезать к нему в койку? Теперь внизу все стало спокойно. Или они уже все кончили? У него возникло такое ощущение, будто кожу его покалывают мириады иголочек.
— Ну что ты там стоишь как истукан? — спросила Дженни. — Ты всю ночь так стоять собираешься?
Она говорила голосом своей куклы. Взволнованный — и сконфуженный — он дернул одеяло:
— Я же сказал тебе — уходи отсюда!
— Не уйду, не уйду, — захныкала она.
— А если мать твоя сюда зайдет?
— Не зайдет.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что она с ним потом лежит… не знаю… где-то около часа.
— О чем ты говоришь?