Наваждение
Шрифт:
— Что это? — прохныкала Джун.
— Плотина Сент-Фрэнсис рухнула, — ответил мужчина. — На твоей семье лежит проклятие: всем ее членам суждено умереть от воды. Но вас мы спасли. Вы — наше будущее.
— Вы ангел? — спросила Джун и несмело коснулась его лица.
— Нет, — ответил он с легкой улыбкой. — Меня зовут Алекс, и я отнюдь не ангел Просто человек, чье существование зависит от тебя.
Чудесный незнакомец нагнулся и поцеловал ее.
— С днем рождения, Джун.
Потом и он, И женщина исчезли. А маленькая Джун
Материнский ковен
Санта-Крус
— Что-то стряслось, — промолвила Анна Луиза, едва проснувшись.
Шептунья склонила голову набок и уставилась на хозяйку пристальным, немигающим взглядом.
— Странно... У меня такое чувство, будто что-то изменилось, — прошептала Анна Луиза и с надеждой заглянула в желтые кошачьи глаза.
— Временная линия сдвинулась, — изрекла кошка.
— Как? Что произошло?! — ужаснулась Анна Луиза.
— Кто-то изменил прошлое. Обрати взор к роду Каор и найдешь ответ.
По спине Анны Луизы пробежал холодок. Изменить прошлое — дело не только трудное, но и опасное. В Материнском ковене такие деяния карались смертью.
— И все-таки, — нахмурилась она. — Раз временная линия сдвинулась, почему я это почувствовала?
Кошка моргнула.
— Потому что я позволила тебе увидеть обе линии.
У Анны Луизы пересохло во рту.
— Что же изменилось?
— Многое.
Илай и Николь
Авалон
Запястье Николь срослось за несколько минут. Все это время Илай придумывал какой-нибудь способ выбраться с острова, и, хотя ничего путного в голову пока не пришло, признаваться в этом Илай не собирался.
«Какая же она красивая... И светлая...»
Он с трудом сглотнул. Все, пора задать мучивший его вопрос. Нельзя же вечно томиться в неведении.
— Ребенок мой?
Николь зарделась и погладила округлившийся живот.
— Не знаю, — прошептала она.
— Когда он должен родиться?
— В ночь Ветреной Луны.
— Это ведь через пару дней! — запаниковал он.
Николь улыбнулась ему так мило как никогда прежде. Илай чуть успокоился.
«Возможно, этот ребенок — мой», — подумал он, и его душу вдруг наполнило ощущение чуда.
Рука сама потянулась вперед, но на полпути замерла.
Николь с улыбкой притянула его ладонь к животу. Там, внутри, шевелилась новая жизнь. Но это было не все.
— Да тут и сила имеется, — выдохнул Илай, ощутив легкое покалывание в пальцах.
— Да. Мой малыш будет сильным магом.
— Думаешь, это мальчик?
— Я не думаю, я знаю.
Илай затрясся, как в лихорадке. Николь обняла его, прижала к себе — и тут он разрыдался.
Николь с трудом сдерживала слезы. Порыв Илая ее тронул.
«Он меняется на глазах, — подумала
Николь не покривила душой: она действительно не знала, чье дитя носит под сердцем. Она надеялась, что Филиппа, хотя он и появился в ее жизни не так давно.
«Странное дело: я почти ничего не помню про эту беременность. Только знаю, что будет мальчик и когда ему положено родиться».
Николь вздрогнула.
«А вдруг это ребенок Джеймса?»
От этой мысли ей стало дурно.
Приходилось признать: тут не обошлось без магии.
С Илаем они расстались не девять месяцев назад, а раньше; ее отношениям с Филиппом было всего ничего; и даже то, что сотворил с ней Джеймс, случилось относительно недавно.
Тут в голове шевельнулась мысль: «А странное существо в моей спальне? Может, это его проделки?»
Николь заплакала, и ее слезы смешались со слезами Илая. Когда-то она его любила, и если ему нравится думать, будто он отец ее ребенка, стоит ли его разубеждать?
Ведь ясно же, что живыми им отсюда не выбраться.
Жеро и Ева
Нью-Мексико
Не доезжая границы, они остановились на круг суточной заправке для дальнобойщиков — перекусить и размять ноги. Попытки Жеро вытянуть из своей спутницы еще какую-нибудь информацию были встречены упорным сопротивлением. Ужин прошел в молчании; Жеро даже не помнил, что заказал. Какую-то безвкусную гадость. Хотя какая, собственно, разница? Есть заботы и поважнее.
Ева завернула в туалет. Жеро ждал ее в машине и думал о том, что даже здесь явственно чувствуется присутствие отца, исходящий от него смрад.
«Он будто чума. Его злоба расползается, отравляя все вокруг: землю под его ногами, небо над головой. Его нужно остановить — сейчас, пока в мире остается еще лучик света, капля добра, до которой не дотянулись его лапы».
Жеро повернулся навстречу Еве. Колдунья переоделась во все черное: черные джинсы, черная водолазка, черные сапоги до колен. Довершала наряд объемистая кожаная безрукавка, похожая больше на полицейский бронежилет, чем на предмет из гардероба мистически настроенной девицы.
— Ничего, что я сегодня не при параде? — сухо прокомментировал Жеро.
— Да что с тебя взять? Вы, мужчины, и одеваться-то не умеете, — парировала она.
Жеро собирался подпустить ответную шпильку но тут что-то шлепнулось на лобовое стекло. Вернее, сквозь лобовое стекло. «Что-то» оказалось плюгавеньким бесом, который мерзко хихикнул и попытался ткнуть острым когтем в глаз Жеро — тот едва успел отвернуться.
Ева размахнулась и, будто мяч, вышвырнула беса из салона. После чего завела мотор и, воткнув заднюю передачу, дала газ. Фургон врезался в припаркованную сзади машину, а потом, недовольно взвизгнув покрышками, полетел вперед.