Наводнение (сборник)
Шрифт:
По привычке, чуть склонив голову в дверях — чтобы не задеть за притолоку, — Владимир вошел в прихожую и остановился.
— Я, наверное, разочарую вас, Алина Максимовна, — визит следователя прокуратуры…
— Меня уже трудно чем-либо разочаровать, — перебила его Маврина и опять улыбнулась. Теперь грустной, рассеянной улыбкой. — Следователю крепкий кофе не противопоказан?
— Вменяется в обязанность.
Она ввела Фризе в гостиную, где упоительно пахло кофе, и — едва–едва — хорошими терпкими духами. На большом круглом
— Присаживайтесь, будьте добры. — Алина Максимовна пододвинула стул рядом со своим, подошла к буфету и достала второй прибор. Фризе невольно бросил взгляд на ее фигуру и тут же отвел глаза. Фигура у Алины Максимовны, одетой в легкую черную блузку и модные — до колен — брючки, выглядела очень соблазнительно. И Фризе огорчился. Ему не нравилась эта порода гладких красавиц. Но в Мавриной было еще что-то такое, что притягивало взгляд. И, поняв — что, он рассердился на себя.
На небольшом столике шумно выпустила пар кофеварка. Разлив кофе, Маврина села рядом:
— Вы не испортите мне аппетита, если начнете свой допрос за кофе. Вас зовут…
— Владимир Петрович Фризе.
Кофе был выше всех похвал, сливки подогреты.
— За одни сутки я стала вдовой, потерпевшей и убийцей. Какое из этих несчастий вас интересует?
— Все три.
— И смерть мужа? — Маврина удивленно подняла брови.
— Не сама смерть. Вы знаете, что погибли оба санитара, которые приезжали забрать тело умершего?
— Оба? Какой-то рок, право.
— Да. Одного санитара отравили сразу же после того, как он приехал из Переделкино.
Она поставила чашку и с тревогой посмотрела на следователя.
— Отравили?
— Очень сильный яд. Полной уверенности у нас нет, но, похоже, он получил его с пивом. Выпил банку датского пива и мгновенно умер.
— А второго санитара убила я. — Алина Максимовна провела ладонью по лицу, взяла чашку и залпом выпила кофе.
— Ну, вот, — огорчился Фризе. — Беседы со следователем малоприятны.
— Не обращайте внимания, — сказала Маврина. Она мгновенно справилась с собой и налила в чашку остатки кофе. — Сейчас заварю еще.
— Мне достаточно, — остановил ее Фризе. — Такой замечательный кофе не пьют литрами.
— Вам понравился? — обрадовалась хозяйка. — Настоящий «мокко». — Лицо ее стало озабоченным. Вы ищете связь между тремя смертями? Но Алеша умер от инфаркта. Я получила сегодня документы в больнице. Делали вскрытие… Вы, наверное, знаете?
Фризе кивнул.
— Одного санитара убила я, — уже второй раз она повторила эту фразу. Только теперь произнесла ее жестко, без тени сожаления. — Это ведь называется самообороной?
— Вам не в чем себя упрекнуть, Алина Максимовна.
— Какая же может быть связь между тремя смертями? — она смотрела на Фризе пристально и красивые глаза ее стали похожи на колючие льдинки.
—
С минуту Маврина сидела молча, рассеянно ломая на мелкие кусочки поджаренный хлеб. Наконец, сказала задумчиво:
— Что пропало?… Пропала водка из холодильника, какая-то еда. Деньги. Сколько — не знаю. Помню, что на полке в шкафу всегда хранились деньги на текущие расходы. Сейчас их нет. Из письменного стола Алексея Дмитриевича вытащили ящики и вывернули все на ковер. Наверное, тоже искали деньги. Его документы, рукописи я не проверяла, но воров ведь рукописи не интересуют?!
— Чаще всего нет, — осторожно сказал Владимир. — Но проверить не мешает. А как вы объясните, что вечером преступник залез в комнату на первом этаже, а потом, ночью, полез на второй?
— Может быть, он и пробовал пойти старым путем? Но я закрыла ту комнату на ключ. А в кабинете, где я спала, была приоткрыта балконная дверь.
— Вы оставили открытую дверь, не побоялись?
— В доме жарко. Мы часто оставляли открытыми двери или окно. Это же второй этаж.
— Простите меня за назойливость — то ружье зарегистировано?
— Да. Мужу подарили на шестидесятилетие. Но оружием он не интересовался, а я иногда стреляю на стенде. И даже ездила с друзьями на охоту.
Зазвонил телефон. Алина Максимовна с неудовольствием посмотрела на него. Похоже, не хотела снимать трубку. Но телефон продолжал звонить. Не спеша она подошла к аппарату — желтой, маленькой трубке, висящей на стене.
— Да, — сказала она тихо. — Ах, это вы, Убилава? Рада слышать. Я сейчас не одна. Если вас так интересует — следователь прокуратуры.
Она стояла в полоборота к Фризе, и он опять, взглянув на нее, отвел глаза. Долго смотреть на эту женщину было опасно.
Алина Максимовна произнесла всего несколько ничего не значащих фраз ровным, приветливым голосом, и эта приветливость была неприятна следователю. «У тебя же, милочка, муж умер, ночью ты застрелила человека, а сейчас любезничаешь с каким-то Убилавой». Фризе попробовал представить себе, как должна разговаривать женщина в ее положении. Ни один из промелькнувших в голове вариантов не подходил к Мавриной.
Алина Максимовна повесила трубку и спросила:
— Я сварю еще кофе?
— Нет, нет! — запротестовал Фризе и поспешно встал из-за стола. — Если я не утомил вас, может быть, покажете мне комнату, через которую залезли в дом? И кабинет мужа.
Алина Максимовна достала ключи из сумочки, жестом пригласила Фризе следовать за собой. Они молча прошли по довольно длинному коридору, и Владимир вспомнил мужчину, показавшего дорогу к дому Маврина, и его язвительное замечание о «хоромах». Действительно, дом был огромный.