Найди меня в поднебесье
Шрифт:
– Эй, вы! – зычно крикнула девушка, упираясь руками в бедра. – Так нынче жуны встречают гостей?! Что-то у вас невесело! Ну ничего! Мы живо поправим!
Их боялись. Боялись гораздо больше, чем карликов. Все знали о влиятельных связях Найры и не рисковали переходить ей дорогу – это могло кончиться печально. Селяне предпочитали терпеть нечастые набеги банды с закрытыми глазами. Несколько раз им довелось увидеть, как бандиты скоры на расправу. Это окончательно отбило охоту ссориться с разбойниками.
Бандиты спешились напротив трактира. Шумная четверка– Самогону! – провозгласила Найра, облокачиваясь о стойку. – Всем! Два…нет, три раза! И пока хватит. Да пожевать чего-нибудь пожирнее.
Она повернулась спиной к хмурому трактирщику и опрокинула в рот стакан. Обвела зал ярко подведенными глазами. В середине дня здесь почти никого не было, только дремал в углу, подрагивая усиками, пожилой вазашек в шляпе, сдвинутой на нос.
– А что, друг, – протянул Минж. – Новости какие есть?
– Да какие ж новости? – буркнул трактирщик. – Живем помаленьку.
– Что-то уныло у тебя. Гости в селение не захаживают?
– Не… какие ж гости по зиме. Ни торговли ведь, ни шиша.
– Да пес с ними, с гостями! – Найра расстегнула пояс и расселась на скамье, вытянула ноги на стол. – Мы жрать будем сегодня или как? И холодно у тебя! А ну, натопи шибче!
Разбойники на вечернем гулянье вели себя прямо-таки образцово. Сидели себе под навесом, пили, играли в кости, травили анекдоты. Вскоре селяне даже перестали на них коситься с опаской. В конце концов, это Поворот, в такой светлый праздник утихают и приостанавливаются самые отъявленные разбои.
Буйно шумели барабаны, завертелся, закружился хоровод, замелькали яркие шапки, платки, накидки. На возвышении восседал, скрестив ноги, пожилой вазашек в бахромчатом палантине с ромбическими узорами, одобрительно кивал мохнатой головой в такт музыке. С одного бока от него сидел огромный бородатый жун в коричневом плаще, с другого – старая женщина с седыми косами почти до колен.
Круг хоровода разорвался, превратился в яркую змею, во главе которой оказалась Лина в нарядном ожерелье поверх шубки. Барабанный бой разом стих, все смолкли. Молодая жунка топнула изящным копытом об утоптанный снег, вскинула руки и мелодично закричала гортанным голосом. Десятки глоток с точностью повторили ее крик, десятки рук вскинулись в таком же жесте. Лина уперла руки в бока, встряхнула головой и повела живую змею по причудливому пути, выплетая узор, все быстрее, быстрее, быстрее… Никто ни единого разу не сбился с ноги, не запутался, не столкнулся с другим танцором. Чаньунь с гордостью глядел на дочь. Вот она остановилась у помоста, на котором сидели старейшины, склонилась перед ними. Ей в руки быстро сунули глиняный горшок, полный свежего молока. С поклоном Лина поднесла горшок вазашку, затем седой женщине и жуну. Старейшины кивнули молча, возвращая сосуд. Лина вознесла его над головой и изо всех сил швырнула о камень под помостом. Горшок разлетелся на сотни мельчайших черепков. Молодежь с визгом бросилась поднимать их. Считалось, что эти осколки приносят удачу.
После обряда празднество пошло совсем уж весело. Снова завертелись хороводы. Четим, в чаранго которого нужды пока не было, подхватил одновременно под руки Имру и Елену, вылетел с ними прямо в центр хоровода и завертел их в танце.
– Девять… десять… так-так… тринадцать… Ровно
На блестящих выделанных шкурках серебрился снежок, переливался в свете коптящего факела.
– Отлично! – бандитка и не глянула на мягкую рухлядь. – На чем сойдемся?
Фануй сидел на поваленном дереве, то и дело сплевывая шелуху от семечек.– Как обычно. Соболь – пятьдесят. Рысь – сотня.
– Барыга! – бросил Минж.
– В Бохене все втридорога сбудете, – Фануй поковырял в зубе. – Будто я не знаю.
– Не спорь, Минж! – сказала Найра. – Давай дальше.
От костра, к которому они стояли спиной, раздался хохот. Найра приказала эту ночь провести в лесу, сделать вид, что они уходят. Приказы атамана, отдаваемые таким тоном, обсуждению не подлежали.
– Так-с. Рыбьи шкуры…выделанные, мягкие.
– По тридцать, – зевнул Фануй.
– Грабеж! – возмутился Минж.
– А ты иди да поколоти их сам. И так, чтоб никто не видел. Тогда по-другому запоешь.
– Пояса с серебром…хм-м…откуда?
– Откуда взял, там уже нет. Ты, Минж, вопросов не задавай, лучше пересчитывай тщательней.
– Не хами, трепло!
– Заткнитесь оба! – оборвала Найра.
Минж сосредоточенно бормотал под нос, высчитывая.– А что, Фануй, – небрежно произнесла Найра, стряхивая снежинки с меховой опушки рукава. – Гостей в селении много?
– Постоянно кто-то гостит, – хмуро сказал Фануй. – А тебе что?
– Да, заметила вчера новые лица…
– Хорошая у тебя память. Так и помнишь, кто в каком поселении живет?
Тут вмешался Минж, огласил общую сумму. Ударили по рукам. Фануй взвесил на ладони тяжелый мешочек и спрятал его за пазуху. Спрыгнул с дерева, поправил на вихрах бесформенный теплый берет.
– Погоди! – сказала Найра. – Еще заработать хочешь?
– Я много, чего хочу. Ты не спрашивай, а предлагай!
– Фануй… – Найра чуть прикрыла подведенные глаза. – Я хочу купить не вещи, а пару слов.
– Слова бывают разные. И по разной цене.
Найра подбросила в воздух мешочек. Фануй ловко поймал его, раскрыл. Внутри оказалась россыпь аметистов. Парень присвистнул.
– Ого! Прям и не знаю, что такого ценного может у меня изо рта вылететь!
– Дело следующее. Заметила я вчера одну особу, меня интересующую. Жаль, та скрылась быстро, а мне хотелось бы с ней поговорить кое о чем… Такая сероглазая, в нарядной шубке, с каштановой косой и веснушками. Все около того песняра малахольного и его лучницы отиралась. Знаешь такую?
Фануй пожал плечами.– Тоже мне, описала! С веснушками да с косой! Да таких девок больше половины!
– Учись врать, Фануй, По глазам вижу, что знаешь, о ком я.
Фануй смерил бандитку взглядом, небрежно скривил губы и выплюнул шелуху.– Да хоть бы и знал. Тебе-то что, спрашиваю?
– Поговорить с ней хочу, – повторила Найра. – Приведешь ее ко мне сегодня. Я здесь буду ждать.
– Ты говорила о словах, а не о людях.