Найди меня в темноте
Шрифт:
Он так вдруг поддается ярости при мысли о возможной опасности, что едва не пропускает момент, когда Джон вдруг решает испытать судьбу и попробовать переменить ситуацию в свою пользу. Это его херова ошибка, стоящая ему жизни.
Потом Дэрил подходит к младшему Рейвену. Тот еще никак не умрет. Только смотрит на Дэрила широко открытыми глазами и разлепляет губы, будто хочет что-то сказать. Херов конец света… херов конец света, когда умирают такие молодые.
Сколько этому парнишке? Семнадцать? Херов
Через несколько минут Дэрил будит резко Сашу, заставляет собираться, и они уходят. Уходят в сторону шоссе, где пытаются безуспешно найти машину на ходу. Среди десятков брошенных машин, которые они встречают, бредя по дороге, нет ни одной, где бы осталось хотя бы немного бензина. Ему повезет только, когда они будут подходить к Лортону. Именно там он найдет машину, в которой останется бензина на пару десятков миль дороги. Но пока он вырывает провода из замка зажигания и пытается завести двигатель, Саша осматривает брошенные машины и, перелезая через очередное скопление машин, которые нашли друг друга капотами на шоссе, перерезает себе ногу об острый кусок железа.
Сначала они даже не понимают, что этот порез так серьезен. Сначала все кажется, что обойдется. Надо просто перевязать ногу. Надо просто наложить жгут. Только сначала Саша путается, никак не может сообразить, выше или ниже раны надо завязать. Дэрил отрывает рукава от рубашки, связывает их, скручивает, чтобы получилось что-то наподобие жгута. Потом они наконец двигают… Правда, доезжают только до Ньюингтона, съезд на нужную дорогу у которого почему-то вдруг оказывается заблокирован автомобилями.
– Суки! Суки! Суки! – Дэрил не может ничего сделать с этим препятствием, которое почему-то образовалось за считанные сутки. Словно ходячие сели за руль и решили создать пробку. А если без херовых шуток, то живые явно настроены на долбанные игры…
Начинает темнеть. Они на долбанной шоссейной развязке. До Александрии около двенадцати миль. Кровотечение Саши никак не останавливается…
Они ночуют на том же мосту у затора. Закрывшись в машине, потому что рядом то и дело неспешно прогуливается то один, то парочка ходячих. Сашу тошнит. У нее кружится голова. Она то впадает в сон и зовет Тайриза или Рэя громко, то подозрительно тихо смотрит в потолок машины.
– Мне страшно, - вдруг говорит она под утро Дэрилу. – Мне страшно… У меня холодеют ноги. Я чувствую…
– Мы дойдем, - хрипло говорит он. – Мы обязательно дойдем. Осталось всего двенадцать миль.
Утром он все ищет и ищет автомобили, которые можно завести. Потому что бензина им определенно хватит почти до самых стен. Наконец ему снова везет. Он торопится, потому что потерял слишком много времени в поисках автомобиля и переливания бензина из одного бака в другой. Когда переносит Сашу из машины в машину, она впервые теряет сознание…
До стен остается около семи миль, когда заканчивается бензин. И тогда он несет Сашу на руках. Стараясь не думать о том, что у нее совсем безвольно висят руки. И что она стала охренительно тяжелой.
Через
Когда Дэрил заканчивает разговор с Риком в кухне, его вдруг буквально атакует Джи, терпеливо ожидающая своей очереди в холле.
– Я хочу взглянуть на рану.
– Не стоит.
– Я доктор, и я сама решаю, что стоит, а что нет, - отрезает она.
– Это царапина, Джи. И Бэт ее уже зашила… поверь, смотреть не на что.
Но она смотрит. На его запястье, на котором чернеет полоса кожаного браслета. Пристально.
– Если рана воспалится, то, пожалуйста, зайти в больницу, хорошо? – говорит она механическим голосом. – Даже не ко мне. К любому врачу. Только зайди, Диксон.
Он охренительно устал. Ему охренительно хочется спать. Завалиться куда-нибудь и заснуть. Даже на полу готов устроиться, лишь бы только закрыть глаза и провалиться в долгожданный сон без сновидений.
И Дэрил идет на второй этаж, где слышит тихий голос Бэт. Последние шаги по лестнице проходит, даже боясь дышать. Потому что это не дом Граймсов, где ему знакома каждая ступенька, где он знает каждую дощечку. И потому что он охренительно боится прервать то, что слышит сейчас.
Бэт поет. Тихонько поет что-то мелодичное Патти, колыбель которой сейчас покачивает, сидя на полу и положив голову на колено. Она тоже устала за эти несколько суток, когда было неясно, как повернется их дальнейшая судьба. Но упрямо качает и качает колыбель, что-то напевая тихонько. Пока не умолкает спустя какие-то пару минут. Потому что засыпает, склонив голову к колыбели.
И тогда он берет ее на руки и несет в комнату со звездным потолком и охренительно неудобной кроватью. Потому что кровать очень узкая, и ему приходится лежать полубоком, чтобы не побеспокоить сон Бэт. А еще приятно греет душу, что она только приоткрыла глаза, чтобы взглянуть чьи руки подхватили ее с пола, а потом улыбнулась и закрыла, возвращаясь в сон. И ему хочется спать… и он не может… потому что она лежит на сгибе его локтя. И он боится шевелиться, чтобы не разбудить ее ненароком. Но не успевает даже подумать об этом, как проваливается в сон.
Когда он открывает глаза, уже вовсю светит солнце в окно у кровати. Его левую руку охренительно колют сотни мелких иголочек из-за того, что он проспал на ней почти всю ночь. Бэт рядом нет. Она сидит рядом с кроватью, прислонившись к ней спиной. У нее на коленях открытый дневник в красной обложке, который он положил в ее рюкзак в Вудбридже. Она то подносит ручку к бумаге, то снова отнимает ее.
Дэрил слышит ее тяжелое дыхание. Чувствует, как она колеблется, как боится выплеснуть на бумагу то, что хранит в себе. Боится вернуться в прошлое. Ему до безумия хочется протянуть руку и коснуться ее, поддерживая в этом. И в то же время он боится спугнуть ее порыв.