Найди меня в темноте
Шрифт:
– Люди? – переспрашивает Гленн. – Что за люди?
– Хорошие люди, - произносит вместо нее Морган уверенно. И Бэт улыбается.
– Уж точно получше, чем у Блэксберга, Морган, - они переглядываются, как люди, которые единственные знают какой-то секрет. Морган улыбается слегка виновато.
– Скажу так – неплохие. У них есть своя безопасная зона. Я не поняла, где именно. Надо спросить у Дэрила. Он больше с ними разговаривал. И про зону, и про что-то еще. Я с ними толком и не общалась. Только с одним. Он точно неплохой человек. Просто человек.
Гленн
– А еще мы видели людей из Харвуда. Я уверена, что это были они, - а потом вдруг напрягается. Потому что понимает, что 611-я дорога также ведет к шоссе до Вудбриджа, поблизости от которого Дэрил оставил тело младшего Рейвена. В Александрии ли старший брат? Она ведь помнила, что он хотел выезжать сразу же, как получит карту от Дэрила.
– Они все еще рядом, - говорит Гленн. – Надо дать знать Совету. Скоро праздник. Если они знают о нем, то уверен, что не просто так они снова ошиваются здесь.
– Праздник? – переспрашивает Бэт.
– Четвертое июля, - поясняет Тара, гладя по спинке Патти. – Сейчас, когда и страны-то и нет, у нас он особого рода. Как день памяти. Как день единения. Что мы все вместе. Что живы. Что помним. Люди будут праздновать. Все вместе. Как раньше. Пикники. Барбекю. Семьями.
– Вместе преломить хлеб, - кивает довольный Морган, и Бэт не может не улыбнуться снова. А потом чувствует, что неимоверно устала. Здесь, в безопасности, когда не надо уже постоянно быть начеку, усталость прошлых дней наваливается тяжелым облаком и давит на плечи.
В безопасности?
Бэт удивленно ловит себя на этой мысли и понимает, что действительно чувствует себя здесь в безопасности. Впервые за все время, что провела в Александрии. Несмотря на атаку людей Харвуда и Тромтона.
Что-то поменялось в ней. Словно постепенно рассеялись тени в ее душе, которыми она была полна последние месяцы. Нет, часть теней по-прежнему здесь, она чувствует их присутствие. Но их уже меньше. Намного меньше…
Наскоро закончив свой поздний ланч и прикоснувшись губами к лысой головке Патти, Бэт поднимается на второй этаж. Заходит в спальню сестры, где та лежит на постели. Опускается рядом с кроватью на корточки и ласково проводит ладонью по волосам Мэгги. Та медленно открывает глаза.
– Ты вернулась… давно?
– Нет, около часа назад.
– Почему не разбудили? – хмурится недовольно Мэгги.
– Ты сама легла недавно… вдруг у тебя еще впереди бессонная ночь? Она не больна?
– Нет, просто вдруг перепутала день и ночь. Теперь наша маленькая Ри решила, что спать ночью не будет, - Мэгги улыбается ей и шутит. – Или потому что никто ей не пел больше колыбельных. Может, сегодня попробуешь ее усыпить, Бэт? Я знаю, это очень эгоистично с моей стороны, но еще одна бессонная ночь, и я… просто рехнусь. Я уже не помню, когда спала больше, чем четыре часа ночью. Сначала молоко пропало… потом Гленн…
– Я возьму ее к себе сегодня на ночь. Хочешь? –
О той самой первой ночи, открывшей столь многое для нее. О последующих ночах, когда словно точки расставлялись… И о том, что сказала когда-то про ребенка…
Внизу снова начинает хныкать Патти, а Бэт вдруг при этом хныканье ощущает неимоверное желание, чтобы все действительно случилось тогда.
Эгоистично… но именно ребенок может стать ключом решения всех проблем…
– Мы встретили одного человека во время вылазки, - говорит она сестре, стараясь отогнать от себя эти мысли. Ребенок. Это прекрасно. Но это будет невероятно нечестно… - Он так похож на папу. Даже имя начинается с одной буквы. Хэнк… Папа… иногда я думаю, что бы сказал обо всем, что происходит сейчас папа. Что бы подумал. Как бы жил здесь. С нами.
Но Мэгги больше тревожит известие о незнакомцах. И Бэт приходится повторить свой рассказ в который раз, снова и снова воскрешая в памяти слова и взгляды. Каждый момент из той встречи. Потом прощается, чтобы уйти к себе и наконец отдохнуть.
– Морган очень переживал, пока ты была за стенами, - говорит Мэгги. – Мы с Мишонн с трудом удержали его, чтобы он не ушел вслед за вами. Сегодня утром это было особенно тяжело.
– Морган всегда заботился обо мне.
– Мы все всегда заботились о тебе, - вдруг говорит в ответ на это Мэгги каким-то странным тоном.
– Мы все переживали из-за тебя. Всегда. Мы всегда переживали из-за тебя….
Бэт вдруг вспоминает боль, которую слышала в звуке голоса и видела в напряженных линиях мускулов. Шрамы от ожогов на руке. И впервые понимает одну простую вещь, которая тогда, в домике у озера, ударила наотмашь осознанием.
Не только ей было больно и горько потерять их. Они тоже страдали, когда потеряли ее там, на дороге. Когда думали, что она мертва… То откровение в домике у озера словно открыло ей глаза. И распахнуло душу, чтобы принять.
Принять то, что случилось. Как она изменила то, что может изменить… И будет менять. Потому что ей очень хочется наконец-то начать жить. Не выживать. А именно жить.
Он не приходит в дом Ри ни разу за все четыре дня. Ни единого раза. Ни одного чертова раза!
Это как на чертовых качелях, думает Бэт, стоя на стене у Потомак. Погода испортилась в последние два дня. Ушла жара, а вместо нее пришла прохлада и промозглость. Постоянно накрапывал мелкий дождик. Ветер, холодный и пронзительный, с радостью гонял по поверхности реки волны, чтобы разбить их о валуны у берега. Заставлял Бэт постоянно кутаться в парку, прячась от его дыхания, проникающего, казалось, даже под кожу.