Найти и вспомнить
Шрифт:
Поверх дерущихся вымахнула черная, смазанная скоростью тень и метнулась прямо в лицо Марины. Она на секунду увидела все в замедленном времени: раззявленная пасть прыгнувшего на нее мертвеца, поворачивающийся к ней Охотник, в глазах которого вспыхнуло понимание того, что он уже не успевает спасти Марину; стражник алмасты, вывернувшийся из-под груды нападающих, и державший огромными лапами двух мертвых вурдалаков за шеи; мохнатые морды, застывшие в глубине темного зала; разгорающееся дымное пламя на сцене, там, позади, за рядами бархатных кресел.
В следующее
Марина закрыла глаза и стиснула зубы. Со стороны казалось, что она превратилась в статую юной девушки с раскинутыми в стороны руками. Все ее чувства обострились до последней стадии восприятия, той самой звенящей грани, за которой существует только стремительное соскальзывание в безумие. "Опасное состояние, - говорил когда-то Карла.
– Надеюсь, вам обеим никогда не придется применять это… очень надеюсь". Да и не могли они тогда в полной мере овладеть этим искусством - очень уж юными были…
Расширяющимся невидимым кругом разошлась от нее волна, впитывающая в себя все и вся. Внутренним зрением с холодным, почти отстраненным вниманием, она зафиксировала и потуги древесного жучка внутри старой древесины перил, и голодное остервенение прорывающихся в замок вурдалаков. Она видела Карлу, оградившего Елизавету защитными чарами и дерущегося сразу с десятком врагов. Она чувствовала гнев и ярость боевых алмасты и людей, понявших, что врагов много больше, а помощь, наверное, еще далеко.
Ее захлестнула любовь и жалость ко всем ним и каждое сердце ответило ей такой же любовью… и каждый нападающий мертвец ответил ей вспышкой ненависти. Именно в эту удивительно ясную и пронзительную долю мгновения она уловила ужас и раскаяние старого Карлы, вдруг вспомнившего роковую ночь, когда явилась к нему Елизавета. И стал понятен "дар" Грызмага, его довесок к магическому усилию горевшего в лихорадке Карлы - возможность проникнуть во дворец королев в тот момент, когда это меньше всего ждут.
И она простила старого мага.
И почувствовала, что нападавшие вложили в натиск всю свою бесноватую силу. Продержаться до прихода помощи было можно. Целью нападающих была именно она - и вокруг нее концентрировалась вся холодная злобная мощь.
Марина вскинула руки. Она успела в эту крохотную долю секунды "сказать" каждому, что все не так уж и плохо, что можно и нужно сдерживать врага, не ожидавшего столь яростного отпора и уже теряющего свою наглость. И успела попросить у всех прощения за то, что сейчас сделает Карла - она уже не могла противиться всплеску его благодарности… его воистину титаническому всплеску магии…
…магии, которая вдруг сжала пространство вокруг нее
…До нее не доносилось ни шума битвы, ни обрывков чужих мыслей. Все было полно той слежавшейся, вековой тишиной, которую можно "услышать" лишь глубоко под землей. Наверное, огненный дух земли, когда-то проделавший в граните этот извилистый и беспорядочно петлявший ход, никогда больше не возвращался - за все эти прошедшие миллионы лет здесь не раздавалось ни звука.
Карла отправил ее сюда, боясь за ее жизнь. Вот так вот… очень даже просто. И бесполезно негодовать, злиться и протестовать. Теперь оставалось только идти, ориентируясь на едва заметный подъем, и сдерживать бьющееся сердце, ноющее за своих друзей и подданных. Наверное, Ирина смогла бы противостоять этому защищающему порыву Карлы, но Марина сделать этого не смогла. "Никакая ты не королева, - горько упрекнула она себя в сотый раз.
– Ты даже чувством нарастающей тревоги умудрилась пренебречь!"
Она вспоминала и вспоминала все, что именно успела "увидеть" в миг возвышенного всезнания. В памяти всплывали все новые подробности… например, бегущий через внутренний двор отряд замковой стражи, оставившей на стенах только часовых и охрану у ворот. Огромные псы с горящими глазами, распластавшиеся в беге. Через несколько мгновений после исчезновения Марины эти псы ворвались в главный вход, набрасываясь на своих вековечных врагов - порченных алмасты. Она вспомнила, как мельком видела в покоях замка наспех вооруженных женщин, уводящих детей вглубь защищенных комнат и коридоров… с ними точно все будет в порядке…
В библиотеке королевские огненные саламандры перекрыли вход в сокровищницу - к ним не сунется любой враг. Испепелят. Не из любви к королеве, а потому, что будут защищать владения и сокровища, которые считают своей фамильной реликвией, а охрану их - предназначением. Она слышала взволнованный гомон на кухне, где поварята ловко разбирали оружие, много лет мирно сохраняющееся в специальных стойках. Скоро к ним ринется целая свора врагов… если только вурдалаки смогут смять стражников, охраняющих эту часть замка. Ох… почти всех из этих стражников и поваров она помнила еще ребенком! Они всегда добродушно посмеивались и делали вид, что не замечают двух девчонок, тащивших огромную кастрюлю с рябиновым киселем, чтобы разделить ее поровну между ребятишками во дворе. А теперь они бились насмерть… и, черт возьми, не припасы и пироги они защищали, а людей!
А лошади в подземных конюшнях? А остальные обитатели замка, которые, - вспомни, глупая, влюбленная в свой сан, дамочка!
– тоже люди, не заслуживающие участи быть растерзанными отвратительной силой! А огромные игровые залы для всех-всех-всех детей королевства?.. Она никак не могла вспомнить, были ли там дети в момент нападения…
Застонав, не в силах сдержать нарастающее чувство вины, она села на каменный пол, уткнулась лбом в колени, обхватила руками голову и сосредоточилась, вызывая полную картину сохранившегося мгновения истины.