Найти «Сатану»
Шрифт:
– Открывай, старослужащий! – обойдя навеки застрявшую очередь, обратился Георгий к благодушно маячившему в проеме, под спасительным ветерком, швейцару. И, понизив голос, добавил: – Мне должны были столик у окна оставить.
Говорил он уверенно, даже немного свысока, да еще подмигнул вдобавок. Бывший участковый вначале оторопел от такой наглости. Не похоже, что этот молокосос собирается сунуть ему в карман пятерку или хотя бы трешку: у него на фейсе написано, что в кармане отродясь лишнего рубля не водилось, да и одет в какой-то ширпортреб. Значит, надо гнать наглеца
– Кто тебе столик заказывал? – буркнул он, внимательно срисовывая привычным взглядом короткую прическу, решительный прищур глаз и развитую мускулатуру.
– Ты что, маленький?! – скривился Георгий. – Куратор команду дал! На, смотри!
Он вытащил из нагрудного кармана клетчатой шведки удостоверение с потертой звездой на обложке, открыл и сунул под нос Ивану Федотычу.
«Министерство обороны СССР. Курсант Балаганский, в/ч 85306…»
Стеклянная дверь кафе «Космос» распахнулась.
– Ладно, иди, – буркнул бывший участковый. – Только всё надо делать как положено. А ты весь порядок перевернул…
– Работа перевернула, – Георгий, увлекая за собой Женю, нырнул в манящую прохладу.
Очередь опять взроптала, но Федотыч привычно не обратил на нее внимания. Он думал: правильно поступил или дал маху? Непростой, видать, парень… Хотя без должности, курсант… Но курсантов к оперативной работе тоже привлекают… И потом – сегодня курсант, а завтра лейтенант, да еще придет обслуживать эту зону… Правда, никто не предупреждал, как положено. Видно, у них бардак, как везде. Да ладно, лучше пропустить такого, чем потом получить на задницу неприятности…
Вопреки объявлению, мест в зале было достаточно, даже столик у окна на втором этаже нашелся. За ним они и расположились, рассматривая, как течет внизу в обе стороны озабоченная своими делами публика, от которой они так удачно отделились и над которой вознеслись.
– Как тебе это удалось? – спросила Женя, осматриваясь.
Чистый светлый зал, невысокий подиум, где вечером играл джазовый квартет, а сейчас проекционный телевизор транслировал на экран мультфильм «Ну, погоди!». Декорированные стеклянными шариками стены не очень удачно имитировали звёздное небо. Девочка лет шести, в клетчатом синем платьице, быстро расправившись со своим мороженым, безуспешно пыталась выковырять маленьким пальчиком одну такую «звездочку». Полная семейная пара за соседним столиком контролировала дочку умиленными взглядами, не переставая опустошать щедро наполненные металлические вазочки. Наискосок от них ели мороженое и пили шампанское две ухоженные и хорошо одетые девушки: высокая гибкая брюнетка с прической конский хвост и коротко стриженная блондинка. Они курили длинные сигареты, красиво выпуская дым кольцами.
– Ну, почему нас пустили?
– С красивыми девушками вход вне очереди! – нашелся Георгий и сам обрадовался такому остроумному ответу-комплименту.
Официантки разносили заказы: это были не просто привычные шарики, а целые композиции, украшенные вафлями, печеньем, политые вареньем
– Вот, я такое хочу! – Женя оживилась при виде какого-то фиолетового паруса с красной глазурью и подобием вафельного флага. Называлось такое мороженое не «Пиратский флаг», а «Рассвет в космосе».
Через несколько минут принесли заказ. Георгий нахмурился: «Рассвет в космосе» для Жени – рубль тридцать, шоколадное и крем-брюле для себя, политое шоколадом и присыпанное ореховой крошкой, чтобы дороже, – восемьдесят копеек, два коктейля «Шампань-коблер» – по рубль семьдесят, пирожные по сорок копеек… Ничего себе тут цены! Хорошо, что у Веселова трешку занял… В десятку, конечно, уложится…
– Вкусно! – оживилась Женя, разоряя свой «космический рассвет». – О чем задумался?
– Да так… Скоро окончу учебу, и начнется новая жизнь… Как все сложится?
– Хорошо сложится! Даже не сомневайся! – уверенно сказала девушка, хотя то, что происходило внизу, у входа, способно было начисто перечеркнуть ее обещание.
– Готовить надо такие вопросы, Иван Иванович, – вроде без укора отвечал на обычный вопрос «Как дела?» швейцар, хотя укор в его голосе все же присутствовал. – Я ж как солдат – мне сказали, я сделал! А он без предупреждения корочки показывает! Откуда я знаю, что это за в/ч 85306? И что курсантов привлекаете, я тоже не знал…
– Подожди, подожди, Федотыч, – стоящий перед ним строгий мужчина в шляпе и темных каплевидных очках развел руками.
Несмотря на летнюю одежду, вид он имел официальный: может, оттого, что и белая рубашка, и синие брюки были тщательно выглажены, а скорее – официальность просто давно въелась в крупные черты его решительного лица.
– Что ты несешь?! Я у тебя просто спросил как дела, а ты мне какие-то сказки рассказываешь…
– Так я же объясняю: парень какой-то, курсант, говорит, вы ему столик заказывали наверху, у окна.
– Что, по имени назвал?
– Нет, просто сказал: «куратор».
– Как он выглядит?
– Высокий, крепкий, на военного похож. И девчонка с ним хорошенькая – рыжая, талия узкая, ноги голые вот досюда… – ребром ладони Федотыч показал докуда именно – получилось чуть ниже его ширинки.
– Я после института обратно в Сызрань не вернусь! – продолжала Женя. – В Москве останусь, тут архитекторы тоже нужны. Ну и что, что пока в общаге, – перетерплю. Я всего добьюсь, чего захочу! Как вон та девчушка упорная – смотри, как шарик выковыривает! Силенок не хватает, а не отступает!
– У нас рядом был аэродром, – сказал Балаганский, исподволь любуясь Женей. – И пацаны болтали: когда самолет садится, от трения колёс бетонка нагревается, пыль-грязь плавятся, а потом стекленеют шариками.
– И ты верил? – мило улыбнулась девушка.
И улыбалась она тоже мило.
– Пока отец не взял меня с собой, верил.
– Слушай, а почему ты не пошёл в лётное, как папа?
– В военкомате была разнарядка только в ракетное. Хотя мы с отцом все равно в одном роде войск оказались.