Назад к Мафусаилу
Шрифт:
Бердж (поворачиваясь к нему). Нисколько. Я хочу возделывать свой сад. {152} Меня интересуют розы, а не политика. Во мне нет ни капли честолюбия. Политикой я занялся лишь потому, что на эту дорожку меня толкнула жена, будь она неладна. Но я жажду служить отечеству. Для чего мне иначе жизнь? Я хочу спасти страну от тори. Они не представляют народ. Человек, которого они посадили премьером, никогда не представлял народ. Вы это прекрасно знаете. Лорд Данрин {153} — самый твердолобый из всех еще не вымерших старых тори.
Фрэнклин (перебив Берджа, прежде чем тот успевает — а у него явно было такое намерение — ответить на свой вопрос). Отвечу вам. Он может дать ему раз навсегда установленные убеждения и принципы. Известно, что он считает правильным и что неправильным. Народ знает, чего ему ждать от лорда Данрина. А вот чего ждать от ваших сторонников — он не знает. И от вас — тоже.
Бердж (изумленно). И от меня?
Фрэнклин. Да. За что вы стоите? Что вы такое?
Бердж. Вы с ума сошли, Барнабас! Вы спрашиваете, что я такое?
Фрэнклин. Спрашиваю.
Бердж. Если не ошибаюсь, я — Джойс Бердж, которого достаточно хорошо знают и в Европе, и во всем мире как человека, вставшего — пусть незаслуженно, но все-таки не безуспешно — у кормила государственного корабля в дни самой грозной бури, которая когда-либо с силой землетрясения обрушивалась на землю наших предков.
Фрэнклин. Это я знаю. Мне известно, кто вы такой. Меня с силой землетрясения поражает другое. Вы занимали безгранично ответственный пост, но ни я, да и никто другой не знали, каковы ваши убеждения и принципы и есть ли они у вас вообще. Мы знали только, что ваш кабинет состоит в основном из людей, считающих вас охотником за теплым местечком, а вы, в свою очередь, считаете их врагами народа.
Бердж (полагая, что ловко парирует удар). Согласен с вами. Совершенно согласен. Я не верю в коалиционное правительство.
Фрэнклин. Верно. И тем не менее вы дважды возглавляли его.
Бердж. А почему? Потому что мы вели войну. Вот чего не желают понимать люди, подобные вам. Гунны {154} были у ворот. На карте стояло все — отечество, наша жизнь, честь наших матерей, дочерей, жен, судьба наших невинных младенцев. Разве в такое время рассуждают о принципах?
Фрэнклин. А я думаю, что именно в такое время и следовало заявить о своих принципах, укрепив тем самым решимость наших соотечественников и завоевав доверие и поддержку мирового общественного мнения. Неужели вы полагаете, что гунны отважились бы подступить к нашим воротам, если бы они знали, что мы запрем перед ними эти ворота на несокрушимый засов принципов? Разве они не противостояли нам, пока наконец Америка не заявила открыто, что она за принцип демократии, и не пришла нам на выручку? Почему вы дали американцам лишить Англию этой чести?
Бердж. Американцы слишком любили громкие слова, Барнабас. Вот они и поперхнулись ими на мирной конференции. Бойтесь красноречия: оно — извечное проклятие популярных ораторов вроде вас.
(одновременно) [*] Фрэнклин. Ну и ну! / Сэвви. Это мне нравится! / Хэзлем.
Бердж (продолжает без тени смущения). Обратимся к фактам. Кто выиграл войну? Принципы? Нет, британский флот и блокада. Американцы разглагольствовали, я производил снаряды. Принципы не помогают побеждать на войне, но зато помогают побеждать на выборах. Тут я заодно с вами. Вы решили вести предвыборную борьбу на основе принципов. Речь идет об этом, не так ли?
*
Здесь и далее, из-за особенностей формата (невозможно изобразить фигурные скобки, охватывающие несколько строк), одновременно произносимые разными персонажами реплики собраны в одну, отмечены ремаркой « (одновременно)» и отделены друг от друга наклонной чертой. (Прим. верст.)
Фрэнклин. Я вообще не желаю никакой борьбы. В нравственном смысле выборы такая же мерзость, как и война, — разве что кровь не льется. Это грязевая ванна для души избирателя, и вы прекрасно знаете, что борьба пойдет здесь не на основе принципов.
Бердж. Напротив, именно и только на основе их. Я считаю всякую писаную программу ошибкой. Я согласен с вами: нам прежде всего нужны принципы.
Фрэнклин. Принципы без программы, так, что ли?
Бердж. Именно так в трех словах.
Фрэнклин. Можно и в двух: пустая болтовня. Принципы без программы именно это и означают.
Бердж (он удивлен, но терпеливо старается понять, к чему клонит Фрэнклин, и выяснить, сколько придется ему дать). Я выразился недостаточно ясно. Послушайте меня. Я согласен с вами. Я на вашей стороне. Я принимаю ваше предложение. О коалиционном правительстве больше нет речи. В кабинете не будет тори. Мы обяжем каждого кандидата высказаться за свободу торговли с небольшими ограничениями в пользу наших заморских доминионов, за отделение церкви от государства, реформу палаты лордов, пересмотр налога на недвижимость и принятие мер для замирения Ирландии. Вас это устраивает?
Фрэнклин. Даже не интересует. Допустим, ваши друзья пойдут на все это. Что они этим докажут? Только то, что они безнадежно отстали от жизни даже как политики, что с тысяча восемьсот восемьдесят пятого года {155} они ничего не забыли и ничему не научились. Какое мне дело до того, что они ненавидят церковь и помещиков, завидуют аристократии и владеют не заводами в Средней Англии, а акциями судоходных компаний? Я могу вам назвать сотни самых отпетых негодяев или дремучих реакционеров, обладающих теми же достоинствами.
Бердж. Личными выпадами никого не убедишь. Уж не считаете ли вы всех тори ангелами лишь потому, что они принадлежат к англиканской церкви?
Фрэнклин. Нет, не считаю. Но, поддерживая ее, они хотя бы едины, а ваши люди, те, кто нападает на церковь, — все кто в лес кто по дрова. У защитников церкви одинаковый взгляд на религию, у каждого из ее противников — свой. Приверженцы церкви — это фаланга; ваши сторонники — сброд, где Плимутские братья теснят атеистов, а «огненные столпы» наступают на пятки позитивистам. {156} С вами и самые отъявленные безбожники, и самые отъявленные фанатики.