Назад к жизни

Костадинова Весела

— Мне нужен кто-то с юрфака, желательно самый большой сукин сын, который согласиться нам помочь.

— А сука подойдет? — подал голос Ден.

— Еще лучше. Звони ей. Она нужна мне часа через три. И пусть захватит с собой ТК, УК, ГПК РФ. Это только начальный список, дальше решим по ходу дела. Леша, списки выпускников готовы?

— Скоро заканчиваем, Кира, — поднял голову тот. — Обзваниваем всех, до кого можно достучаться.

— Сразу заполняй данные кто кем и где работает. Авось попадется кто-то, кто нам будет полезен. Вноси и данные, кто

в пятницу не работает и готов поддержать. Леш, — я чуть понизила голос, — ты знаешь, кто из преподавателей сочувствует Стоянову?

— Угу, — посмотрел он. — Она скоро подойдет.

— Хорошо. Нам нужны не только студенты….

Я не стала звонить ни Ирине, ни Наталье, ни Анжелике. Нет смысла предупреждать врага о том, что ты знаешь его в лицо. Ну, а если я ошиблась — тогда не придется извиняться.

Мне было все равно против кого я буду биться, мне было важно за кого.

Каждый звонок добровольных помощников, каждая довольная улыбка подтверждали мою правоту.

Математики хотели защитить своего преподавателя и друга, но нужен был тот, у кого был опыт проведения таких акций, опыт руководства и координации действий.

— Кира, — подошла девушка из биологов, Алиса, — готовы еще семеро. И, — она хитро улыбнулась, — один из них — оператор на нашем местном телеканале.

Есть!

Наживка заброшена — рыбка клюнула.

— О, супер! Отличная работа, Лис!

— Кира, это Лина Михайловна, наш методист, — подвел ко мне Алексей дородную, но красивую женщину лет 60-ти. Женщина внимательно и пронзительно посмотрела на меня своими красивыми глазами. Я взгляда не отвела. — Она тоже не верит в эту хрень…

— Отличная работа, девочка, — обведя взглядом всю нашу компанию, заметила женщина.

— Будет еще лучше, — в тон ей отозвалась я, не собираясь уступать ни грамма. Пусть считает, что это все, что у нас есть.

Я уже видела предварительные списки, составленные ребятами, видела кого и за какие ниточки можно подергать. Но все детали плана будут у меня и только у меня.

— Хороша, — внезапно Лина тепло улыбнулась. — Нам повезло, что на защиту Миши встала ты. Хорошая организация.

— У нас есть студенты, но нам нужны и преподаватели, — я не стала вдаваться в подробности, перешла сразу к делу. Впрочем, женщина была не глупа и настаивать не стала.

— Миша мальчик хоть и замкнутый, — она присела на скамейку рядом со мной, — но талантливый и умный. И своим чертовым благородством и принципами сумел нажить не только друзей, но и врагов. Сама понимаешь, девочка, в нашей среде мало быть хорошим преподавателем и талантливым ученым, нужно быть еще и политиком. А с этим у Миши большая проблема. Поэтому при том, что он имеет докторское звание, профессором ему стать так и не удалось.

— У него есть друзья в ученом совете?

— Есть. По крайней мере те, кто не настроен решительно против него. Профессор Лебедев и профессор Хайт. Оба недовольны этим скандалом, и оба говорят об этом в открытую.

— Но есть те, кто используют скандал, чтобы

избавиться от Михаила Ивановича, так?

Лина Михайловна вздохнула.

— Миша наступил на больную мозоль ректора, три года назад завалив его любовницу на экзамене. Тупа была как пробка, но говорят, хорошо минет делала.

— Про любовницу и минеты знают все, но дисциплинарное взыскание готовы наложить только на Стоянова. Супер! — я подняла глаза к небу.

Любовница, значит…. Ну-ну, подождите, Константин Павлович, мы еще посмотрим, кто оправдываться будет.

— А любовница насколько тупа? По десятибалльной шкале?

— Минус пять, — фыркнула Лина.

— Контакты найти сможете?

— Уже, — глаза Лины сверкали как у наевшейся сметаны кошки. Она отдала мне бумажку с адресом и телефоном.

Мы говорили еще около двух часов. Лина оказалась бесценным источником сведений о ученых мужах — никогда нельзя недооценивать секретарей и вспомогательный персонал. К концу беседы у меня была полная картина политического расклада нашего университета, сдобренная весьма пикантными подробностями дружбы пауков и жаб.

— Лина Михайловна, — когда мы, наконец, завершили наш разговор, все-таки спросила я, — почему вы помогаете нам? Михаилу Ивановичу?

— Да потому что, Кира Романовна, — она подчеркнуто обратилась ко мне по отчеству, признавая заслуги и мое место, — я ни на секунду не верю той херне, которую про него сочинила малолетняя прошмандовка. Он репетировал мою племянницу, деваху с внешностью топ модели. И ни малейшего намека на что-то большее, чем простая подготовка к экзаменам, там не было. Внешность у Миши такая, что бабы сами на лету раздеваться будут, а он ее прячет. Хотя, — она усмехнулась и наклонила голову в мою сторону, — последние недели изменения на лицо.

Я посмотрела на клонящее к закату солнце.

— Лина Михайловна, наши телодвижения незамеченными не останутся. Завтра о многом уже будут знать наши противники. Ваша основная задача теперь — не пропустить изменения во времени слушаний. Будем наедятся, что нас недооценят, но готовыми нужно быть и к тому, что захотят избежать шумихи. Держите руку на пульсе.

— Умная. И это предусмотрела. Следить буду, — она помолчала. — Хочешь знать, кто его оклеветал?

Я пожала плечами.

— Не особо. Я догадываюсь, кто это сделал, так что новостью для меня это не станет. Хоть и очень хочу ошибиться. Но имя ничего не изменит. Вообще ничего.

Женщина покачала головой, принимая мою правду.

— Тебе домашний адрес Миши дать? — поднимаясь со скамейки, очень тихо спросила она.

— Нет, — я отреагировала спокойно. — Я не поеду к нему. И он ничего не должен знать о нас. Это его лучшая защита.

Она молча кивнула.

Ден не подвел, пригласив вечером на наш междусобойчик девушку-пятикурснику с юридического факультета.

— Кира, это Римма, Римма — Кира.

Мы обменялись крепкими рукопожатиями. Более мужскими, чем женскими.