Назад, в пионерское лето
Шрифт:
Что буду делать со счастливыми циферками, сам я пока не решил. С одной стороны, если Младший после моего ухода выиграет в лотерею, на общем течении советской и мировой истории это вряд ли хоть как-то скажется. С другой, не исключено, что ту же Женьку заветной числовой комбинацией получится убедить куда легче, нежели предсказанием очередной авиакатастрофы в далеких США…
Посмотрим, в общем…
Почти сразу за сигналом горна кто-то, должно быть, распахнул внизу дверь корпуса, потому что в открытое окно за моей спиной тут же ворвался норовистый
Уфф! Не хватало еще, чтобы кто-то увидел мои записи с хроникой будущего!
Собрав листки в тонкую пачку и сложив ту вчетверо, я засунул плоды своих трудов поглубже в карман брюк и поспешил вниз, на построение к ужину.
Не для моих глаз и ушей. Ну, как минимум — ушей
Вика Стоцкая окинула критическим взглядом красочный отрядный уголок на стене и, помедлив, кивнула:
— Ладно, сойдет для сельской местности!
— Нормально! — подтвердила Майка.
— До ужина еще есть время — кто со мной в теннис? — обернулась к подругам Председатель Совета отряда. — Вон, стол есть свободный, — кивнула она в окно.
— А дашь поиграть своей мягкой ракеткой? — спросила у нее Мила Захарова, огненно-рыжая девочка из третьего звена — и из третьей же палаты.
— А я чем буду? — судя по всему, это означало вежливое «нет».
— Ну а когда настанет не твоя очередь? — не отставала Мила.
— Для этого кому-то сначала нужно меня обыграть!
— Попытка — не пытка, — хмыкнула Захарова. — Идем.
— Я — на победителя! — присоединилась к ним Майка.
Троица удалилась в палату за ракетками и шариком, и в холле остались только Инга и ее новая подруга Аля Авдеева — это, конечно, если не считать Андрея Резанцева, что-то сосредоточенно строчившего в противоположном углу. На него-то как-то сами собой взоры девочек и обратились.
— А это правда, что он вчера дрался из-за тебя с Игониным из первого отряда? — тихим шепотом осведомилась Аля. — Мне Милка рассказывала!
— Ну, было такое, — не стала отрицать Инга.
— Крутяк! А ты что?
— А что я?
— Ну, не знаю… Или из-за тебя парни каждый день дерутся?
— Не каждый… — задумчиво выговорила Трефилова. — Я сперва, честно говоря, растерялась, — продолжила она затем. — Игонин — тот еще идиот, с чего-то решил, что я ему что-то обещала…
— А ты — нет?
— Я что, дура, с таким шашни мутить? Ну, танцевали мы с ним в прошлом году… Раз пять… Подряд… Потом… Не важно! — одернула она сама себя. — Не было ничего такого, чтобы… В общем. А тут он такой весь из себя молодец нарисовался — и лезет! Придурок!
— Игонин — красавчик! —
— Да пошел он!
— А что Резанцев?
— А этот как вдруг выскочит из кустов! Сперва, показалось, пролепетал что-то невнятное — ну, все, думаю, копец котенку! Ан нет, моргнуть не успела, как Резанцев Игонина в лужу усадил. Сам навалился сверху, но тут Максим появился — ну, старший вожатый — и их разнял.
— Это тогда Резанцев руку сломал? — показала Аля глазами на забинтованную кисть предмета их разговора.
— Наверное, не знаю.
— Везучая ты, Инга… — завистливо протянула Авдеева. — Вот из-за меня еще никто ни разу по-настоящему не дрался!
— На фиг такое везение, — нервно передернула плечами Трефилова. — Знаешь, как я испугалась, когда меня Игонин в лес потащил? Со страху чуть не… Чуть не опозорилась, короче! — тряхнула она русой шевелюрой.
— Но закончилось же все хорошо, — заметила на это Аля. — Как ты его, кстати, отблагодарила? — полюбопытствовала она. — Ну, Резанцева?
— Никак, — пожала плечами Инга.
— Что значит, никак?
— Говорю же, я вначале растерялась! — уже сердито произнесла Трефилова. — А потом подходить как-то уже неловко было!
— Неловко! — передразнила ее собеседница. — Смотри, перехватят твоего заступника!
— Это кто же? — прищурилась Инга.
— Да кто угодно! Стоцкая тут обмолвилась — я случайно услышала — что Андрей-де здорово повзрослел и на парня сделался похож — а это в ее устах, сама понимаешь, о-очень многое значит! А уж какими глазами на Резанцева смотрит Янка Казанцева, особенно после того, как мальчишки ее ночью с пастой поймали, а он за нее вступился и отпустил! Говорят, кстати, Михеев его хотел за это побить, но побоялся!
— Казанцева — да, смотрит, того и гляди глаза сломает… — задумчиво кивнула Трефилова.
— Так что оглянуться не успеешь — уведут героя! — заключила Аля. — Как думаешь, кому это он там пишет? — спросила она вдруг.
— Вряд ли Казанцевой, — хмыкнула Инга. — Может, любимой бабушке письмо строчит?
— А может — любимой девушке!
— Считаешь?
— А почему бы и нет?
— Ну и черт тогда с ним! — с несколько деланым равнодушием заявила Трефилова.
— А вдруг эта девушка — ты? — подмигнула ей Авдеева.
— Да ну тебя!
Их разговор прервал горн.
— Ой, я же хотела перед ужином юбку переодеть! — встрепенулась тут Аля. — Если что, скажешь, что я сейчас подойду! — опрометью метнулась она к коридору, ведшему в палаты.
— Хорошо, скажу, — не стала отказывать подруге Инга, также уже поднимаясь на ноги.
В этот момент резко ворвавшийся в окно ветер разметал писанину Резанцева, сбросив бумаги со стола. Повинуясь безотчетному порыву, девочка дернулась помочь их собрать, но Андрей и тут оказался на зависть расторопен. Подхватив разлетевшиеся листки прежде, чем она успела сделать и пару шагов, товарищ по отряду как-то странно зыркнул на Трефилову — и покинул холл.