Назад, в пионерское лето
Шрифт:
На ответную Игонин собрался, но, играя белыми, начал ту подчеркнуто осторожно, подолгу обдумывая даже очевидные ходы — и закономерно попал в цейтнот, к тому же — в абсолютно равной позиции. Опомнившись, пошел ва-банк, уже наоборот, неразумно спеша — и хоть серьезных ошибок и не допустил, хода игры так и не переломил, позволив партии прикатиться к логичной ничьей.
Под строгим взглядом физрука мы с бугаем пожали друг другу руки — оба с нескрываемой неохотой. Я приготовился, что Игонин болезненно стиснет
— Когда-нибудь ты точно допрыгаешься, Резанцев, — процедил он сквозь зубы, удерживая мою ладонь, но не сдавливая ее.
Угрозой это, правда, не звучало: похоже, взявший себя в руки бугай в очередной раз пришел к выводу, что связываться со мной — себе дороже.
— Благодарю за игру, — дежурно ответил я с широкой улыбкой.
— Да пошел ты!
Наши руки расцепились.
Впереди у нас с Младшим был полуфинал, для Игонина соревнования завершились.
* * *
В следующем круге беспристрастная турнирная сетка свела нас с Костиком Ивановым. Тот оказался крепким орешком: все наши партии, включая третью, дополнительную, завершились вничью. Помог нам с Младшим жребий: его волею в заключительной игре мы получили черные фигуры, а значит, согласно регламенту соревнований, Иванову в ней была нужна только победа. И в какой-то момент он даже был к ней близок, но вечным шахом мы вынудили противника к повторению ходов — и таки пробились в финал.
Последний противник нас уже ждал: это оказался разве что не брат-близнец Костика — такой же лопоухий сутулый очкарик, только из третьего отряда. Поначалу будто бы и сценарий прошлого круга повторился: первую партию, черными, мы с Младшим еле-еле свели к ничьей. Во второй пошла борьба на встречных курсах — с некоторым нашим преимуществом, но отнюдь не подавляющим. До поры наш соперник держался уверенно, невозмутимо сидел с каменным лицом — как вдруг, сделав очередной ход, широко распахнул глаза и поспешно отвел взгляд в сторону. Что-то заметил? Что? Верный путь к победе или угрозу поражения?
Я окинул внимательным взором доску, прищурился: фигуры у меня перед глазами уже разве что не двоились — что вы хотите, девятая партия за неполных два часа! Что же такого примечательного углядел в позиции чертов очкарик? Непонятно…
«Я тоже ничего особенного не вижу, — заявил Младший. — Бей слона конем, как собирался — время поджимает!» — до момента, когда стрелка на нашем циферблате обрушит вниз сигнальный флажок, и впрямь оставалось уже менее полутора минут.
«Нет, что-то мы тут явно упускаем…» — покачал головой я.
«Ну, не знаю…»
— Что тут думать-то: ладья на А8 — и делу конец! — послышалось вдруг сзади.
Я резко
— Подсказка! — воскликнул кто-то. — Была подсказка!
— Ой! — изменившись в лице, испуганно сжался Костик. — Я не нарочно! Само вырвалось: очевидный же ход!
Я посмотрел на доску: блин, точно! Бросок ладьи на клетку А8 — и победа у нас в кармане!
— Иванов, немедленно покинь помещение! — рассерженно велел между тем Костику Вячеслав Борисович. — Ты дисквалифицирован за подсказку!
— А с партией что будем делать? — взволнованно осведомилась у физрука вожатая третьего отряда Ира — понятно, переживает за своего подопечного!
— Резанцев? — зачем-то переадресовал мне ее вопрос судья — так я, по крайней мере, его понял.
Ну, раз спрашивают, надо отвечать…
— Ход ладьей и в самом деле предельно очевидный, — заявил я. — Я и без подсказки бы его…
«Нет!» — взвился вдруг Младший.
«Что нет?»
«Нельзя пользоваться подсказкой! Мы не видели этого хода!»
«Я бы его вот-вот нашел!»
«Не факт! Такое или видишь сразу, или уже никогда!»
«Я хожу ладьей», — отрезал я.
«Нет! Это нечестно!»
«А то, что я тебе помогаю, да что там, со второго круга играю за тебя — это, типа, честно?!» — рассердился я.
«Это совсем другое! Ты — это же я! А тут подсказка со стороны! Так нельзя!»
«Вот же заладил: нечестно, нельзя!.. — зло буркнул я. — Сам тогда и играй, как можно и как честно!»
— Не важно, увидел бы я ход сам или нет! — получив контроль, тут же заявил Младший недоуменно взиравшему на нас, занятых безмолвным диалогом, физруку. — Была подсказка — и пользоваться ею я не стану! — с этими словами он поднял с доски двумя пальцами белого коня, той же рукой убрал с клетки черного слона, поставил нашу фигуру на ее место — и стукнул основанием «съеденной» по кнопке часов.
— Благородно, — задумчиво покачал головой Вячеслав Борисович. — Но теперь…
В этот момент наш соперник внезапно выровнял ладонью кнопки хронометра, останавливая оба циферблата.
— Что такое, Анисимов? — недоуменно воззрился на него физрук.
— Я сдаюсь, — вскинув голову, заявил очкарик. — Ход ладьей действительно был очевиден — это мой «зевок». Мой противник не мог его не увидеть. А дальше я бы автоматически получил мат в три, максимум в четыре хода! Тогда как любой иной вариант, включая этот ход конем, — кивнул он на доску, — почти неизбежно ведет к моему выигрышу. В данном случае — незаслуженному! Поэтому — так!
Гм… Прямо по классике: «Инспектор тоже любил детей и в благородстве не уступал Деточкину!» По ходу, они с Младшим нашли друг друга!