Назад, в пионерское лето
Шрифт:
Что-то, кстати, мой поборник «фэйр плэй» молчит, не возражает. Или теперь, по его мнению, все честно и справедливо? Что изменилось-то по сути?
— Петя, но ты же так проиграешь финал! — всплеснула между тем руками Ира.
— Я его проиграл, когда открыл белой ладье путь на А8! — виновато вздохнул очкарик. — Глупо вышло, да…
Его вожатая хотела еще что-то сказать, но ее опередил физрук.
— Что ж, так тому и быть! — заявил он. — В неоднозначной ситуации оба финалиста поступили по-пионерски, но победитель на нашем турнире должен быть только один. И сегодня им становится Андрей
Кругом зааплодировали: сперва неуверенно, затем все энергичнее, но овации вдруг заглушил горн: «Бери ложку, бери хлеб…» Я недоуменно огляделся: ну да, все остальные столы, кроме еще занятого нашего, дежурный отряд уже накрыл к ужину.
Надо же, как быстро время пролетело!
21. Уже нечаянное «спасибо»
Юг Московской области, 3 июня 1985 года
После ужина в распорядке нашего дня нынче значились танцы. В отличие от просмотра кинофильма, это мероприятие не было обязательным: хочешь — иди, не хочешь — не ходи. Вот мы с Младшим и не пошли, решив наконец заняться зубрежкой пресловутых дат из его ближайшего будущего.
Возник, правда, вопрос о том, где для этого расположиться. В палате постоянно кто-нибудь торчал — и рано или поздно пристали бы с вопросами — в туалете днем кто-то разбил оконное стекло, и два затрапезного вида мужичка из лагерного персонала сейчас его как раз меняли. В холле? Туда мы заглянули, но, увы, и он был не пуст: заняв стол как раз в облюбованном нами ранее углу, «Вахмурка» и «Кржемелик» увлеченно резались там в «точки» — этакий аналог японско-китайского го, но на условно бесконечном поле в виде двойного тетрадного листа в клетку.
— О, Каспаров К'aрпович местного разлива пришел! — оторвавшись от игры, громко прокомментировал мое появление в холле Вовочка.
— Завидуешь? — хмуро бросил ему Младший. — Завидуй молча!
— Ну а как тут не позавидовать? — ничуть не смутился «Вахмурка». — Вот почему всегда так: одним — все, а другим — ничего? — мотнул он головой в направлении отрядного уголка.
Не очень пока понимая, о чем идет речь, мы проследили за его взглядом: оказывается, стенды на стене немного обновили оформление. На самом верху, над названием отряда, красовались теперь шесть больших красных звезд — наше текущее достижение в общелагерном пионерском соревновании. Три — «мои», за первое место в шахматном турнире, и еще три, заработанные там же девчонками: в старшем женском дивизионе Римма Ласкер заняла второе место, а Инга Трефилова — третье.
Но Вовочка, похоже, смотрел не совсем туда, а несколько ниже, где возле списков звеньев булавками были приколоты уже маленькие звездочки. Шесть — у нашего, пять — у первого, три — у четвертого и ни одной — у второго, «михеевского».
Стоп, а почему у четвертого только три? У них же столько было еще до Ингиного третьего места — теперь, значит, должно стать четыре!
Этот же самый вопрос почти тут же прозвучал у нас за спиной вслух: Аля Авдеева задала его самой Трефиловой — обе девчонки как раз появились
— Так Иванова же дисквалифицировали за подсказку! — напомнила подруге Инга. — Вот у него звезду за участие и отобрали. А так, наоборот, была бы еще одна в плюс — он же, вообще-то, среди мальчишек третье место занял! Но все переиграли и его вычеркнули — третьим там теперь считается какой-то парень из первого отряда, ему и отдали нашу призовую звезду!
— Несправедливо! — заметила на это Аля.
Сама она, как я уже знал, вылетела с турнира во втором круге — правда, проиграв не кому-нибудь, а будущей победительнице, Александре Перовской, известной нам по знаменной группе. К слову, с учетом достижения этой своей представительницы и звезды, отобранной у Костика, первый отряд уступал сейчас нашему два зачетных балла. За ним с двумя звездами на счету шел отряд третий, четвертый пока оставался с «баранкой».
— Ну, как несправедливо, — пожала между тем плечами Трефилова. — Подсказка же была. Это хорошо Иванову еще черную метку не выписали!
— А не выписали?
— Говорят, хотели. Максим был очень зол, просто рвал и метал! Но вступился физрук, сказал, что не считает нарушение умышленным. Вроде как, Иванов просто увлекся игрой и на фоне усталости начал рассуждать вслух. Пожалели, в общем. А то было бы еще минус три звезды штрафа — и звену, и всему отряду!
Вот этих подробностей — о том, что Костик, оказывается, едва-едва не вляпался вовсе уж по полной — я не знал.
— Ладно, пошли, — потянула подругу за рукав к лестнице Авдеева.
В ответ та что-то шепнула ей на ухо.
— А сама? — прищурилась на Ингу Аля.
Трефилова чуть заметно качнула русой шевелюрой.
— Резанцев, — повернулась тогда к нам Авдеева. — Тут народ интересуется: а ты на дискотеку идешь?
Ни разу не запалила подругу, да…
— Нет, — коротко буркнул на это Младший, по-прежнему сохранявший контроль.
— А почему? — осведомилась Аля.
— Не хочу, — развел руками юный пионер. — Устал на турнире, — добавил он затем, дав тем самым девочке повод продолжить разговор.
— Вот и отдохнул бы! — заявила она.
— А что ты нас с Русликом так не зазываешь? — ехидно бросил тут Авдеевой из своего угла Вовочка. — Мы, может, тоже не прочь… культурно отдохнуть!
— Вы — и культурно? — хмыкнула Аля. — Не смеши мои коленки!
— Между прочим, ты сейчас унизила не кого-то там, а флагового отряда! — кивнул «Вахмурка» на приятеля. — Товарищи так не поступают! — с деланой серьезностью заметил он.
— Тамбовский волк тебе товарищ! — парировала Авдеева.
— В самом деле, пошли уже, что ли, — теперь уже Инга ухватила Алю за руку, и девочки упорхнули вниз.
— Короче, я и говорю! — провозгласил Вовочка. — Одним все — и в шахматы им первое место, и на дискотеку их зазывают — а они еще и нос воротят! А другим — тамбовский волк! — ни огорченным, ни смущенным он, впрочем, при этом совершенно не выглядел. — Ладно, перевернется и на нашей улице грузовик с жвачкой! Ты пошел? — посмотрел он на Руслана.
— Сто лет назад уже, — ткнул тот ручкой в поставленную на бумаге точку.