Назарка-атаман

Минаев Константин Андреевич

Прокурор тяжело опустился на стул. Аплодисменты пробежали по скамейкам.

Трещит звонок председателя.

А потом, через полчаса, когда суд снова вышел уже с

приговором, все тотчас же притихли. Отдавая пионерский салют, в жуткой тишине слушали, как судья громко, отчетливо читал:

— От имени пионеров СССР товарищеский суд постановил: Глазкова Ганю, как опозорившего своим поступком отряд, звания пионера лишить…

По залу, несдержанно пробежало:

— Оо… о… Здорово…

— …временно, сроком на три месяца… Па прочтении настоящего приговора с Глазкова пионерский галстук спять и сдать в отряд…

Помощник вожатого Вася быстро подошел к онемевшему Ганьке, развязал галстук и передал товарищу Свободину.

— Вот тебе и яблоки дядины!..

— Хорошо, что временно!..

Ганьке головы не поднять.

Шумели все. Кто во что — не слышит.

— Ребята идем! Шура, запевай!..

— Здравствуй,

милая картошка…,

— затянула босоногая, веселая Шура, тряхнув, кудрями. А за ней все:

— Картошка, тошка, тошка… — Все мы бьем тебе челом, — Челом!..

И залилась песнь за дверь, по улице:

Наша дальняя дорожка Нам с тобою нипочем…

На скамейке, в пустом клубе, сидел Ганька один и смотрел волком, как по коридору топали босые ноги…