Не бойся, я рядом
Шрифт:
Не мешают больше обсессии, навязчивые мысли, жить так, как раньше? Не сверлят мозги, не давая даже мечтать о будущем? Вот и будь доволен.
Парамонов и был доволен.
Даже страшные угрозы насчет потери либидо – и те при ближайшем рассмотрении оказались не фатальными.
По крайней мере, Ольге не пришлось учиться чему-то сверхъестественному, чтобы сохранить гармонию в сексуальных отношениях. А ему не пришлось пить виагру.
Да, он хотел Ольгу неежесекундно.
Но когда
Олег сказал Будиной, чтобы она перебиралась к нему – не с мамой же ее им втроем жить? Но Ольга попросила еще немного подождать.
Ей надо привыкнуть к этой мысли.
Маме надо отвыкнуть от постоянного присутствия дочери.
Да и Парамонов должен морально подготовиться к тому, что теперь кроме тети Паши в доме появится еще один человек.
Кстати, о тете Паше.
Старуха пришла в восторг, узнав, что ее Олежек собрался жениться.
И если раньше, совсем недавно, намеревалась в скором времени помирать, даже место на кладбище себе присмотрела рядом с Олеговым отцом, то теперь концепция поменялась: надо же кому-то парамоновского наследника нянчить?
Ни Ольга, ни тем более сам Парамонов против такого подхода совершенно не возражали. Особенно зная, что тетя Паша время от времени ездит в родную деревню в Тульской области навестить свою здравствующую и еще вполне себя обслуживающую маму.
Все эти мысли крутились в голове Олега, когда он, попрощавшись с задержавшимся главным художником – обложка у того никак не вытанцовывалась, – быстро пошел к остановке трамвая.
Красная, набитая людьми под завязку железяка, пригромыхала довольно быстро. Парамонов выбрал наземный рельсовый транспорт, потому что трамвай точно, без пересадок, доезжал прямо до психбольницы, где Олег собирался встретиться с Марком Вениаминовичем.
Он с трудом протиснулся в середину салона, нечаянно задев по дороге какую-то средних лет мадам.
– Смотреть надо, куда ноги ставишь! – заорала та вслед Парамонову.
– Извините, пожалуйста, – сказал он. Не нарочно же задел.
Извинения приняты не были.
В ход пошел дежурный набор штампов, как из какого-нибудь доперестроечного «Крокодила» или «Фитиля».
Парамонов не хотел отвечать, но глупые оскорбления все же задевали. Он поднял глаза и укоризненно посмотрел на неугомонную тетку.
Это вызвало новый приступ ярости:
– Что смотришь-то? Еще толкнуть хочешь?
И, приписав Парамонову самые ужасные намерения – причем тут же в это сама поверив, – завопила на весь вагон:
– Да тебе к психиатру надо! Вон, через остановку больница будет!
– А я к психиатру и еду. – Неожиданно Парамонову стало весело.
А
Она замолчала, протиснулась между плотно стоявшими телами пассажиров и улизнула в дальний конец вагона.
Более того, близстоящие пассажиры тоже предпочли хоть на чуть-чуть, но увеличить пространство между ними и Парамоновым.
Олег про себя хмыкнул.
Жаль, что он не сможет это вставить в статью, которую сейчас везет на просмотр Лазману, а потом, в следующем номере своего журнала, собирается опубликовать.
Пока будет такое вот отношение к расстройствам психики и их несчастным обладателям, ничего хорошего в этой сфере ждать не приходится.
Что ж, его статья станет первым камнем в борьбе за права «психов».
Со СПИДом же более или менее получилось – образовать сограждан и сделать жизнь инфицированных более сносной. Значит, и здесь должно получиться.
Здесь даже может быть легче, потому как проблемы с душевным здоровьем хоть и бывают индуцированными, но не бывают заразными.
На остановке «Больница» Парамонов действительно покинул вагон, сопровождаемый опасливыми взглядами сограждан.
Марк встретил его на проходной.
Они прошли через территорию, куда, пользуясь чудесной погодой, вышло погулять множество больных.
Один из них – немолодой красиво-седой дядька лет под шестьдесят, почти старик, – поразил Парамонова ясным и чистым взором.
Он доброжелательно поздоровался с Лазманом, кивнул и Олегу. Лазман тоже вежливо раскланялся с больным.
«Нечасто встречаются такие хорошие лица. Да и те – в дурдоме», – подумал про себя Олег, но спрашивать про больного у Лазмана не стал.
Устроились в ординаторской, в которой тоже никого не было – дежурный врач был вызван в приемный покой, на острый случай.
– Мы не виделись с вами две недели, – констатировал доктор, взглянув в тетрадь: все свои мысли и наблюдения он аккуратно, каждую встречу, записывал. Причем не в компьютер, а в толстый ежедневник. – Вы, как мы договаривались, сейчас принимали два препарата. Нейролептик мы уже за ненадобностью сняли. Верно?
– Да, – согласился Олег.
– И какие изменения вы отметили за этот период?
– Особых изменений нет, – сказал Парамонов. – До конца все не прошло, но и хуже не стало.
Они обсудили сохранившиеся парамоновские беспокойства, потом доктор провел небольшой психотерапевтический сеанс.
И вновь Олег ощутил – буквально физически – мягкие ласкающие прикосновения каких-то «резиновых пальчиков» прямо внутри своего мозга.
Засыпать на сеансе он так и не научился.