(Не) чужой ребёнок
Шрифт:
“Что Ване больше нравится? Пусть выберет”.
“Он непривередлив”, – пишу в ответ.
Можно подумать, мы такие гурманы, что будем перебирать харчами. Куда предложит – туда и поедем. Лишь бы море и песок…
“Напиши, на что обращать внимание”.
Перечисляю несколько требований, которые, на мой взгляд, являются важными, учитывая Ванино состояние здоровья и ограничение возможностей.
“Понял. Ещё буду смотреть”.
Не нахожу, что ответить. Не знаю, по каким параметрам Павел подбирает место для отдыха. Явно не по низкой цене. Так пусть решает
“Скучаю”, – прилетает спустя несколько секунд.
Последнее сообщение наверняка относится только к Ване. Ведь нет ни одной причины Паше скучать по мне. И я по нему ни капельки не скучаю. И даже почти не вспоминаю. Разве что только когда сын спрашивает… Ну и иногда по вечерам, когда мечтаю об отпуске. А наши старые фотографии каждый день пересматриваю исключительно потому, что просто ностальгирую по довоенной жизни, кода родители и сёстры были живы...
Глава 26
– Лиза, Ваня со мной сегодня поговорит? – в который раз Павел хочет пообщаться с сыном, а тот вредничает, убегает и прячется в ванной.
Что я могу на это ответить? Ребёнок обижается, что отец не приезжает. Даже фотографии места будущего отпуска его перестали радовать. Замечаю, что их просмотр вызывает у Вани всё меньше энтузиазма.
– Он только обещает, но никак не приезжает! – твердит постоянно с обидой в голосе.
Два месяца, которые прошли после Пашиного визита, кажутся Ване слишком долгим сроком. Мне не нравится, что сын капризничает и злится, но ничего не могу поделать. Понимаю, что в нашей ситуации встречи несколько раз в год – это максимум, на который ребёнок может рассчитывать. Но как донести это до него и помочь смириться? Ведь жил же столько лет без отца…
– Ваня очень скучает по тебе, – объясняю Павлу ситуацию. – Он боится, что ты больше не приедешь, обижается.
Я не вправе диктовать ему какие-то условия. У него – своя жизнь, у нас – своя. Мы обречены жить в разных странах. Вернуться на родину мы сейчас не можем. Да и куда нам возвращаться? В общежитие, в больницу на копеечную зарплату? Кому мы там нужны?
Здесь у меня – контракт, вполне приличная квартирка и Ванино лечение. Тут перспективы. И одиночество…
– Я тоже очень скучаю. И так семь лет потерял, меня бомбит от этого. Но никак не могу к вам вырваться пока. Думаю, представляешь, какая ситуация в отделении. Много сложностей сейчас, не от меня зависит…
– Так я и не настаиваю. Просто ты спрашиваешь, почему он вредничает, а я пытаюсь объяснить. Характер у Вани не сахарный.
– Есть в кого, – глухо усмехается. – Лиза, скажи ему, что я обязательно приеду, как только смогу. Пусть не сомневается!
– Паша, я только и делаю, что объясняю. Но и ты его пойми. Он же не обычный ребёнок. У него куча страхов и комплексов…
Очень переживаю за Ваню. После появления Павла сын воспрял духом. Поначалу мне удавалось гасить его опасения и глупости, которые кто-то нашёптывал ему в школе. Но чем дольше отец не навещает его, тем сильнее разрастается беспокойство, справиться с которым мне
С ужасом думаю, что в следующий раз они, скорее всего, встретятся уже по пути на море. А до этого по детским меркам ещё очень много времени… Вдобавок побаиваюсь, что что-то может случиться – и нам с Ваней придётся ехать вдвоём.
Хотя Павел уверяет, что очень скучает и рвётся к сыну, я не знаю, насколько искренне он это говорит… Большинство мужчин не слишком заботятся о детях, рождённых вне брака или в первом браке, а с течением времени и вовсе отделываются лишь материальной помощью.
Сомнения разрастаются не только у Вани в душе, но и у меня…
Однажды Павел звонит и сообщает, что летит в нашу страну на конференцию.
– Я зарегистрируюсь, для вида пару часов там посижу, возьму напрокат машину и поеду к вам. По карте там не больше трёх часов. Приеду, встречу вас из школы и с работы. Можем поужинать и погулять вместе. Или пойдём к вам и поиграем с Ваней. К сожалению, у меня будет только один вечер, потом я должен буду вернуться – мой доклад запланирован на утро второго дня.
Первая реакция – радость. А ещё внутри будто расслабляется болезненно натянутая пружина, и становится легче дышать. Стараюсь сдерживаться и не демонстрировать Павлу своих эмоций. Вдруг решит, что это я его жду, а не Ваня?
Но сыну я транслирую искренний восторг:
– Ванюша, папа приезжает через неделю!
Ребёнок сразу оживает. Знаю, он очень ждёт отца. К тому же ему не терпится похвастаться своими достижениями в ходьбе без опоры. Вряд ли это оценит человек, который не в курсе наших операций и борьбы… Но Паша знает. Он дважды общался с лечащим врачом, держит руку на пульсе назначений, проблем и улучшений.
Ваня радуется, строит планы, а я… сама не знаю, зачем записываюсь в салон. Глупость несусветная – наводить марафет перед приездом бывшего, которому до меня нет ровным счётом никакого дела.
Зато коллеги сразу реагируют на моё преображение.
– Эльжбета, – Филипп зовёт меня на местный лад. – Ты всегда красива, а сегодня неотразимо великолепна. Может быть, всё-таки согласишься поужинать со мной?
Он осыпает меня комплиментами и пытается ухаживать с тех пор, как я пришла работать в клинику. Он довольно приятный и компанейский, женская часть коллектива от него без ума. И, возможно, стоило бы дать ему шанс, но после Януша я не доверяю мужчинам и даже побаиваюсь их.
У меня не слишком богатый опыт отношений, да и тот не очень удачный. Филипп пугает меня своим напором и болтливостью. Кто знает, что скрывается за маской весельчака? Может, он – отъявленный бабник и осыпает комплиментами всех подряд? Или вовсе домашний абьюзер?
– Не попробуешь – не узнаешь, – глубокомысленно заявляет мне медсестра Елена. – Он красавчик, недавно развёлся…
Она случайно оказалась свидетельницей того, как я в очередной раз отшила чрезмерно настойчивого врача.
– А развёлся он случайно не потому, что гулял направо-налево и каждой встречной заглядывал под юбку? – скептично выдвигаю предположение.