Не дать воде пролиться из опрокинутого кувшина

Гусейнов Чингиз Гасан оглы

О, ложь - грех великий! Отчего не сказали злорадствующим: "Не подобает болтать вздор - великий то навет!" Бог Ведающ и Мудр, разъясняет вам знамения!

Воистину тем, кто возжелал, чтоб мерзостная ложь распространилась об уверовавших, уготовано мучительное наказание в мирах обоих - том и этом!

Джебраил исчез, оставив Мухаммеду розу белую в том месте,

где стоял, - что бы это значило? Был белый голубь, и с

белой лилией, то символ непорочности Марйам - к ней спешил

с вестью чудодейственной ангел Джебраил, предсказав

рождение сына,

чтобы назвала его Исой.

...Мухаммед направился к Абу-Бакру. Айша вышла не

сразу, а, увидав Мухаммеда, расплакалась. Вне подозрений

жёны избранных Богом! И жён пророков подозревать - грех

тягчайший!

В руках у Айши - крыло райской птицы, некогда купцом ей

подаренное; уронила птица перо, решили отыскать, но соловью

некогда - не отпускает любовь к розе, попугай из-за красоты

помещён в клетку, куропатка не желает покидать холмы,

цапля - родное болото, сова - милые сердцу развалины...

вот с каким пером вышла к

Мухаммеду Айша! Я - твоё перо!

...С детства у Айши было заведено: отец утром будил её,

любимицу, и спрашивал: "А что моей Айше сегодня

приснилось?" Она рассказывала свой сон, Абу-Бакр поражался

красочности её видений, - сон её был началом сказки, а

разгадка отца - продолжением.

И это стало у них постоянной игрой. Айша так привыкла

видеть при пробуждении отца, что в первое время, как пришла

жить в дом мужа, было невмоготу, долго не могла привыкнуть.

Однажды спросонья отцом назвала Мухаммеда. И сны как будто

стали посещать её реже.

...Рассказать или нет о том страшном, что ей сегодня

приснилось? Может, сначала отцу? Мухаммед утром уловил её

беспокойство: Что-то хочешь сказать? Решилась: "Мне

приснилось, что ты умер". Я такой, как все, и смерть никого

не минует. "Ты дежал в гробу, а гроб - на огромном ковре

посреди большого каменного дома". Ковёр - символ царства,

большой ковёр - большое государство. "Я горько плачу, хочу

подойти к тебе, не пускают, вокруг гроба - мужчины, и отца

не вижу, чтоб помог, жёны другие оттесняют меня. Убеждена:

лягу к тебе, чтоб меня приласкал, непременно оживёшь. Вдруг

всё исчезает. Лишь ковёр, рядом - печь, жарко горят дрова.

Потом оказалась одна в пустыне, белое облачко, как дым печи

или туман с гор, быстро приближается, за ним возникает твоя

фигура, ты огромен, говоришь: "Не плачь, не убивайся, а то

мне придётся здесь тяжко!" "А разве ты не у престола

Бога?" - спрашиваю. Не слышишь будто меня. "Если будешь

сильно горевать, мы не сможем, - говоришь, - здесь

встретиться с тобой".

105. Нежданно в небе клич

Крик убиенного!

Хамза иль кто другой?

Качнулась на небесном своде золотая нить.

И Солнца свет померк.

Но прежде...
– реальность бытия земного?

Пронзила сердце Мухаммеда боль.

А вместе с криком - клич вероломный Хинды, жены Абу-Суфьяна: Мухаммеда убить!

Жена Абу-Суфьяна Хинда, выплакав все слёзы

по отцу и брату, решила участвовать в войнах против Мухаммеда - Охудской и Хандакской, или окопной. В знак траура женщины договорились не подпускать к себе мужей, пока не отомстят Мухаммеду. День начинался с проклятий: могилу разрыть, где мать Мухаммеда Амина похоронена, кости её разбросать! Сколотила женский отряд, обучаются владеть копьём: одно - для метания, другое - для рукопашного боя, древко из бамбука, чтоб легко было нести, метать, орудовать... Глядит на сильного мужчину с восхищением - чёрный раб, принадлежит всецело ей. Убить? Что ж, он готов! Мухаммеда?
– нет, его не тронет, очарованно слушал, как тот на ярмарке состязался с поэтами. Али?
– нет, молод, пусть поживёт! А Хамзу запросто прикончит!.. И час настал - сражение у горы Охуд.

Ранним утром отряды Мухаммеда выступили из города, фланговым движением двинулись мимо врага к нагорью, чтоб разместиться в узкой седловине, упирающейся на вершину горы. На левом неприкрытом фланге оставлены лучшие стрелки. И встало войско, чтоб ни одно плечо не выступало из рядов.

– Эй, - крикнули мекканцы, - выходи на единоборство!

Вышел Али. И не успел знаменосец мекканцев настроиться на бой, как Али тотчас сразил его. Отряды Мухаммеда теснили мекканцев. Тщетно искусный полководец мекканцев Халид пытался конницей пробраться на левый фланг, но тучи стрел лучников посыпались на них. Йатрибцы вдруг оказались в логове врага - лагерь с несметными богатствами, глаза разгорелись, и, думая, что мекканцы сломлены и бегут, стали забирать добычу. Это заметили и стрелки бросились за наживой, оголив левый фланг, куда устремилась конница Халида.

...Вахши, применив хитрость, упал на спину, заманив на себя воина, и вонзил ему в грудь свой короткий африканский дротик; и не успел покончить с нападающим, как увидел бегущего к нему Хамзу, увернулся от удара копья и проворно прыгнул, точно зверь, тому на спину, пронзил насквозь дротиком. И, смертельно ранив Льва ислама, взвалил его на себя и, уже бездыханного, бросил в ноги Хинде. При свете костра, дабы вдохновить воительниц неслыханным бесстрашием, ловко рассекла ножом грудь Хамзы, вырезала печень и, кровавую, дымящуюся, не успевшую остыть, стала рвать зубами, - пусть эта весть потрясёт душу Мухаммеда: женщина, съевшая печень своего врага!

...Вдруг Мухаммед с телохранителями, которые отчаянно его защищали, оказался в толпе врагов-мекканцев, в челюсть угодил камень, разбив передний зуб, кольца бармицы - чешуи шлема, впились в щеку, кровь залила лицо. В то же мгновение удар сабли по кольчуге свалил его в яму, и, падая, услышал: Пророк убит! А следом - голос Абу-Суфьяна: Этот день - за Бадр! Сыновья Абу-Бакра Абдулла и Мухамм были рядом, когда исчез из виду пророк, первый вмиг свалил с ног убийцу, вонзив меч в шею; второй видел падающего Мухаммеда и тотчас закрыл собой его тело. Йатрибцы, обезумев от ужаса, с воплем: "Пророка убили!" - кинулись вверх по горе. "Жив пророк!
– бросил Абдулла, ударив беглеца мечом, тот замертво рухнул.
– Так будет с каждым, кто покажет спину врагу!"