Не дать воде пролиться из опрокинутого кувшина
Шрифт:
чтобы запомнить:
Но вся ли Его Книга явлена тебе? Узри: Я о Себе как о Нём! Как может весь Он явлен быть кому-то? Так и Его до дна исчерпанное Слово не может быть ниспослано! К тому ж Творение Творцом Творится постоянно, - но и тебе, последнему из явленных пророков, лишь список с той Единой Книги дан.
А разночтения людьми Писания Божественного Слова Его...
– что ж, ведомо то Мне, но ни Бог в том, ни Джебраил, ни тот, кто первый услыхал, и ни другой, к кому являлся Он, ни ты, никто из тех, кто был, и тех, кто будет, не повинны! Повинен кто? Или повинно что? Ушей несовершенство!
______________
* Ни в одной из сур Корана эти аяты не обнаружены.
Зейд, как это ему всегда удавалось, уловил пожелание
Мухаммеда - еще не раз придется улавливать, однажды
коснется его самого, и он решится! *
______________
* Имеется в виду, что Зейд, уловив желание Мухаммеда, подарил ему свою жену Зейнаб?
И назвал любимую пророком и им самим суру Ночь.
– Я знаю эту суру!
– сказал Шюкралла. И тут же, не успели
Мухаммед с Зейдом настроиться на слух, в одно дыхание
произнёс, спеша и без пауз, ибо волновался: "Нами путь
прямой открывается, в Нашей власти две жизни: в начале одна,
другая - в конце.
– И, отдышавшись, на сей раз
выразительно: Сокрывающей ночью да восхитимся, и днём
сияющим, и Тем, что мужчину и женщину создал, - да
восхитимся! О, как разнятся ваши помыслы!"
...А на небе шестом Мухаммед никак не отведёт взгляда от кубка с мёдом, который манит:
– Что если бы, - спросил у Джебраила, - ведь возжелал он! до дна испил я кубок мёда?
– Вкуси ты мёд, - ответил Джебраил, - его бы сладость тотчас обратилась в горечь! И услада безделья вас сразила б!
А далее...
– к удивлению Мухаммеда, туда, куда вела небесная дорога, маня и зазывая, Джебраилу не было ходу.
108. Небо седьмое
Мухаммед один перенесён невидимой силой через пять необъятных пространств; два из них - пространства света бледного, предутреннего, он нежен; и предвечерний - в нём тревога, потом мрак глубокий, и в нём увяз Мухаммед, то ли двигается, то ли недвижим, застыл, вдруг...
– скорее почувствовал, нежели увидал себя в пространствах, которые описанию словами не поддаются: свет разлит во тьме, не узришь ничего, и тьма растворена в свете, но ясен взор - Храм Небесный возник вдали, и тут же будто знание кем вложено в него: Здесь ежедневно молятся по семьдесят тысяч ангелов и больше сюда не возвращаются, уступая место следующим тысячам ангелов, и сонмище их неисчислимо!
Божьи пределы! Его престол! Он отстоял от Мухаммеда на расстоянии двух полётов стрелы! И лицезрел Бога с небес высоких?
Нет, Божественный лик закрыт семижды семьюдесятью тысячами покрывал, дабы человек вмиг не уничтожился при взгляде на Его чело. Протянул к Мухаммеду...
Звёзд небо неподвижное, за ним - беззвёздный небосклон.
А там - тьма, за которой - тьма, темнее темени.
Я видел!
Позволь, но сказывают...
Кто сказывает, если я - свидетель?
Что путь твой далее семи небес не простирался.
Я проник!
Что ангелы-защитники, тьма-тьмущая их было, тебе дорогу преградили, не допустив к Его престолу.
Преодолел я!
И лицезрел Бога?
Туманны были очертания Его!
Он Дух иль Человек, а если Дух, то как объять и лицезреть? Может, Нечто Он, и обликом Своим никак непредставимо? Упрятано от взоров?
Лишь покинув пределы Божьи, Мухаммед вспомнил про молитвы: сколько ж раз на дню молиться? Но так ли важно, сколько: чем больше, тем лучше! Но прежде...
– и мысль, как те пространства, через которые прошёл он, то страх в ней и тревога, то нежность в ней, как будто и не мысль - сердечное движение, и тайна: сын или не сын? Но молвлено Джебраилом внушённое ему: Он не рождён и не родил Он! По воле ли своей поведал Джебраил? Не в исполнение ль Его, Бога, предначертания? Однако...
– но что? Как сметь ему, Мухаммеду, в том усомниться, что, вспыхнув, жаром разлилось в груди, и болью голова от мысли сей пронзилась?!
И думу, что тревожила, ангел Джебраил...
– нет, не прочёл и не услышал: она светилась, дума Мухаммеда, и Джебраил её постиг!
О дерзостная мысль!
Но разве...
Как смеешь ты, Мухаммед?! Есть истина, а если есть она...
Лишь ангел он и не допущен был в Его пределы!
Нет, Мухаммед не успеет!
Но что? Спросить и постичь? Узнать и поведать? Лишь молвлено: Вернешься в Мекку!
109. Всепрощение побеждённых
И вот долгожданный поход на Мекку десятого числа месяца
рамадан, признанного священным, - сколько событий именно в
этом месяце: и ниспослание Корана, и победный Бадр!.. Но и
смерть Хадиджи! Убиение...
– не случилось ещё, но
непременно случится, увиденное с одного из небес
Мухаммедом, - соратников тоже в месяц рамадан! И с войском
в десять тысяч - пока Мухаммед шёл, новые племена примыкали
к нему, бедуины...
– без единого пролития крови овладел
Меккой! Случилось через семь лет, восемь месяцев и
одиннадцать дней после хиджры.
Дядя его Аббас просил, умолял мекканцев не сопротивляться:
иначе - гибель всех курайшей, такова воля Единого Бога,
чтоб пророк ступил на мекканскую землю. Аббас вышел из
города ночью, чтоб примкнуть к Мухаммеду, уговорив пойти с
ним Абу-Суфьяна; тот согласился признать, что Аллах един,
но что Мухаммед - посланец Аллаха, долго не соглашался.
"Так унизиться, - кричала ему в ярости жена (но примет
ислам, дабы избежать гонений), когда Аббас его уломал, а