Не дразни меня

Рузанова Ольга

– Если забеременеешь, я буду рад. Сына хочу.

Сильнейший спазм горла ощущается удавкой на шее. Не справившись с эмоциями, я впечатываюсь лицом к его груди. Давлю в себе рыдания.

– Ты не хочешь?

– Хочу! Я дочку хочу!... Но...

– Что «но»?

– Я же Турчатова.

– Литовская.

Я мотаю головой, а Адам тихо смеётся и добавляет:

– И дети наши Литовскими будут.

Прижав к себе, гладит меня успокаивающими движениями, и я буквально за пару минут расслабляюсь и проваливаюсь

в сон. Просыпаюсь уже после обеда жутко голодной.

Соскочив, бегу в душ, а затем нахожу в шкафу футболку Адама и натягиваю свои брюки. Больше из одежды у меня ничего нет. Придется сегодня ехать в родительский дом, а там...

Набираю полную грудь воздуха и, надув щёки, медленно его выдыхаю.

Там меня ждёт сложный и крайне неприятный разговор с мамой.

Свой телефон нахожу на прикроватной тумбочке на зарядке. Усевшись на край кровати и расправив подол длинной футболки мужа на коленях, набираю её.

Отвечает сразу, наверное, телефон в руках держала.

– Мама... привет. Потеряла?

– Конечно, потеряла!
– восклицает она, - Вот будут свои дети, поймешь!

– Прости, - снова вздыхаю, - Я приеду сегодня за своими вещами.

– Приезжайте. Я уже сказала Любе, чтобы аккуратно всё сложила в твои чемоданы.

– Уже сказала?...
– переспрашиваю недоуменно, - Как ты узнала?

– Твой Литовский ответил вместо тебя, когда я звонила, - проговаривает мама на одной ноте скороговоркой, - Сказал, что привезёт тебя сегодня за твоими вещами.

– Адам говорил с тобой?!

– Яра, дочка... Это обязательно?

– Что именно?...
– лепечу совершенно растерянно.

– Он хочет приехать сам, чтобы поговорить со мной.

Мои нервозность и волнение набирают обороты, но в какой-то момент я распрямляю спину и плечи и резко выдыхаю.

– Если он так считает, то обязательно, мам.

– Я боюсь...

– Он не обидит. Это я гарантирую.

Глава 57

Адам

Нервничает, крутится, ерзая по сидению задницей. Губы кусает. Хотя я везу ее один, без сопровождения, потому что хочу, чтобы в ее глазах этот визит выглядел максимально, блядь, семейным.

Я не еду с ультиматумами и угрозами. Я хочу расставить все точки над «i» и быть уверенным, что мамаша Яры не продолжит гадить исподтишка.

В телефонном разговоре она заверила, что слова дурного в нашу сторону больше не скажет. Пусть повторит это, глядя мне в глаза.

– Мама сказала, что вещи уже почти собраны. Мы быстро заберем и удем, да?

– Не сожру я твою маму, - говорю, уходя с трассы направо, в сторону элитного закрытого поселка.

– Она может наговорить гадостей, - вздыхает Яра, - Не обращай внимания, пожалуйста.

Она не в себе в последнее время.

Разберемся. Выбросив окурок в окно, притормаживаю на пункте пропуска. Свечу рожей через опущенное стекло и безпрепятственно проезжаю на территорию поселка.

Застройка тут началась в середине девяностых, поэтому особняки местных буржуев отличаются нелепой помпезностью и абсолютной безвкусицей. Куда не глянь, вокруг громадные трехэтажные склепы с белыми колоннами, статуями и фонтанами.

Дом Турчатова выбивается из общей массы, потому что строился уже в двухтысячных, после того, как он вернулся сюда с Дальнего Востока. Тоже большой и громоздкий, но вполне современный и без идиотской лепнины, писающих мальчиков и львов по обеим сторонам от входа.

Ворота открыты. Очевидно, специально для нас. Вкатываюсь во двор и останавливаюсь у шеренги одинаковых гаражей.

Сука... со стороны выглядит, словно я в наследство вступать нарисовался.

На хуй надо! Мне от покойного ублюдка только дочка его нужна.

– Идем?
– зовет тихо Ярослава и сама открывает дверь.

Тоже выхожу. Никто не встречает - даже охраны не видно. Уже разбежались или решили не обострять?

Яська поднимается на крыльцо и ждет, когда я подойду. Бледная от волнения, но улыбается, храбриться.

– Выдыхай, - шепчу, обнимая за хрупкие плечи, - А то в обморок свалишься.

– Нет! Все нормально, правда!...

В доме тихо, прохладно и пахнет лекарствами.

– Мама!

Никто не отвечает. Мы пересекаем круглый холл и останавливаемся у входа в огромную гостиную. Теща, сидя в кресле, как английская королева, смотрит на нас скорбным взглядом.

– Привет, мам.

– Здравствуй, Ярослава.

– Приветствую, - обозначаю себя и прохожу в комнату, - Адам Литовский.

Турчатова, поджав губы, кивает, а я оборачиваюсь к Яське.

– Иди, собирай вещи. Я поднимусь скоро.

Она переводит взгляд на мать, молчит. А потом, улыбнувшись, оставляет нас наедине. Умница какая.

Я, не дождавшись предложения сесть, самостоятельно пристраиваю свой зад на стул и начинаю:

– Ксения Борисовна, мы с вашей дочерью не будем разводиться. Сейчас она соберёт всё необходимое и переедет жить в мой дом. Навсегда.

– Я поняла это ещё утром, - отвечает холодно, - Что это будет значить для меня?

– Абсолютно ничего. Наши с ней отношения никогда вас не касались и впредь не должны касаться.

Ее взгляд из ледяного становится испуганным. Словно маска, за которой она пряталась от меня слетает к чертям собачьим.

– Абсолютно ничего...
– повторяет, избегая смотреть в глаза, - Это значит, ничего в рамках нашего с покойным мужем брачного договора? А всё, что осталось после его смерти, наследует Ярослава?