Не дразни меня
Шрифт:
– Это значит, - поправляю я, - Что меня наследство жены не интересует. Мне ровно, есть оно или нет.
– А как же тогда?
– Решение будет принимать ваша дочь, но никак не я. Если она захочет его, оно будет принадлежать ей. Если нет, значит нет.
Поднимаю голову и натыкаюсь взглядом на портреты Марата и Турка, выполненные в одном стиле и перетянутые траурными лентами. Оба словно смотрят на меня в упор, а мне и сказать им нечего. Ни Марату, который чуть было не убил моего брата, ни его ублюдочному
Выгорело всё, ничего, кроме брезгливости не чувствую.
– Ярослава говорит, что ей ничего не нужно, но она ведь не вступила ещё в наследство...
– Вы не верите собственной дочери?
– не сдерживаю удивления.
– Верю! Конечно, верю!
– восклицает, обмахивая лицо ладонью, - Яся девочка честная, но...
– Но вы не верите мне?
– догадываюсь я, - Думаете, я стану склонять её к тому, чтобы оставить вас без копейки?
Разведя руками, она молча пожимает плечами.
Сука меркантильная. После смерти муженька планирует пожить, ни в чём себе не отказывая. О старости своей печётся, и срать на судьбу дочери.
Откинувшись на спинку стула, закидываю ногу на ногу. Та в ответ вздергивает подбородок.
– Вам придётся верить мне на слово, Ксения Борисовна, потому что никаких нотариально заверенных обещаний я давать не собираюсь. Всё решится через пять месяцев, когда Ярослава официально вступит в наследство.
– Я должна ждать так долго?!
– Думаю, у вас есть на что жить это время.
Более, чем достаточно для роскошной жизни лет на десять. Пусть не прибедняется.
– Я поговорю с дочерью, - вспыхивает мадам.
– Говорите, конечно. Но если я ещё раз увижу печаль на её лице после вашего разговора, у меня очень сильно испортится настроение и пропадет желание относится к вам по-доброму, Ксения Борисовна.
Я поднимаюсь, она тут же буквально выпрыгивает из кресла. Иду на выход, и слышу торопливые шаги позади.
– Адам... Послушайте меня, если у вас с Ярославой действительно любовь и взаимопонимание, то я только рада!
– Ммм... Правда?...
Выхожу в холл и направляюсь к широкой лестнице.
– Если вам важно, я дам опровержение своим словам и публично извинюсь перед Литовскими.
– Мне не важно.
– Я ведь действительно думала, что это было покушение!
– шепчет, поднимаясь за мной по ступеням, - Мне заморочили голову! Сказали, что у машины не было тормозного пути... Откуда мне было знать, в чём причина?! Я ведь не разбираюсь в этом!
– У вас на руках было заключение о смерти.
– Меня ввели в заблуждение!
– Где комната Яры?
Показав рукой, она ведёт меня в левое крыло дома.
– Я вовсе не хочу портить с вами отношения! Ясенька единственный мой ребенок, и я бы очень хотела нянчить внуков!
– Только в моём присутствии.
–
Толкаю белую дверь и оказываюсь в девчачьей спальне. Яра и, очевидно, домработница, пакуют чемоданы. Заметив нас, она застывает, мечется взглядом между мной и своей матерью и, наконец, улыбается.
– Вы поговорили уже?
– Да, дочка, - ласково отвечает её мамаша, - Поговорили и обсудили некоторые нюансы.
Яра смотрит только на меня, потому что теперь из нас двоих только мне доверяет. За рёбрами трещать начинает. Усмехнувшись, подмигиваю.
От облегчения и счастья на её лице едва чердак не проламывает.
Глава 58
Ярослава
Наши тела разгоряченные и мокрые. Скользят друг о друга, пока муж ритмично вбивается в меня.
– Я не могу больше, Адам!... Я не могу-у-у...
Подушечка его большого пальца давит на мои губы так, словно стирает с них помаду. Следом поцелуй, глубокий и пошлый. Мой рот наполняется его слюной, которую я послушно глотаю.
Мне невыносимо сложно и хорошо одновременно. Сложно, потому что подкатывает четвёртый за ночь оргазм и хорошо по той же причине.
Толчки становятся чаще и жёстче. Я хватаю разряженный воздух и снова чувствую его пальцы на своих губам.
– Высунь язык...
Делаю, как просит, он, склонившись, облизывает его своим и мягко давит на него двумя подушечками.
– Возьми в рот.
Обхватываю губами и всасываю, лаская кончиком языка.
– Блядь... Яра...
Всё. Я на краю обрыва. Тёплый ветер качает меня из стороны в сторону, и очередной жаркий порыв скидывает в сладкую густую пропасть.
Лечу. Разбиваюсь на миллиард мельчайших осколков и тут же перестаю существовать - проваливаюсь в глубокий безмятежный сон.
Утро следующего дня наступает, когда настырный солнечный луч, буквально прожигая тонкую кожу век, вынуждает открыть глаза. Какое-то время, борясь с небывалой слабостью в мышцах, пялюсь в потолок, а затем сажусь в кровати. Висящие на стене напротив часы услужливо оповещают, что уже давно не утро, а полноценный обед.
Нормально я поспала.
Адам, наверное, к этому времени новую партию вооружения получил и успел ещё один склад в области открыть. М-да... повезло ему с женой.
Откидываю одеяло, спускаю ноги на пол и слышу, как открывается дверь.
– Ну, ты дрыхнуть!...
Резко оборачиваюсь и в тот же миг цепенею - в руках Литовского щенок. От затылка вдоль позвоночника к крестцу стекает ледяная струйка, заливает холодом поясницу и живот.
– Что это?
– Это щенок, Яра.
– Где ты его взял?