Не ешь груши!
Шрифт:
Воспользовавшись всеобщим оцепенением, «самозванка» шагнула к правителю.
— Нет, я Ткач, и я докажу вам! — Шеллингнира как будто стала выше, и даже не скажешь, что раны её беспокоят. Зато они беспокоили Доктора:
— Шелли, прекрати! — Скривился, словно от боли. — Вот только не надо лишних жертв.
Князь отвернулся:
— У меня слишком много дел. Повесить.
Дама, которая всё время молча наблюдала и обмахивалась веером, вдруг встала. Под пышной, расшитой жемчугом и зелёными камнями юбкой у неё заметно выпячивался
— Не спеши, Бези. Быть может, это шанс, дарованный богами, восстановить древнее мастерство. Утраченное мастерство!
Хоть кто-то здесь нормальный, неужели?
Правитель с заботой попытался усадить её обратно:
— Ты слишком разволновалась, Нихталити. Если тебе кажутся забавными потуги урода — пускай пробует.
Княгиня отстранила его и прошлась, внимательно вглядываясь в лицо той, что назвалась Платиновым Ткачом.
— Ну что ж, удиви нас, двурукая. Принесите Состав! — крикнула она слугам.
Через двадцать минут всё было готово. Шелли разулась, села на шпагат, между пальцев её ног протянулась нить; вокруг поставили три широкие тубы с носиками.
Девочка работала так быстро, что казалось — у неё даже больше, чем четыре руки. На худенькой груди расположились банки с красками, и каждая из нитей окрашивалась то в перламутровый, то в синий или бардовый.
«Так, раны свежие, крови потеряла прилично, — значит, астения, — прикидывала Инга, — сейчас она упадёт в обморок, а у меня нет нашатырного спирта. Вдруг соплеменники решат, что я её хочу до смерти по щекам захлестать?»
Скучающий рядом Расни произнёс:
— Какого всё-таки ужасного цвета у вас кожа. Ну, темно-зелёная у Шелли и этих, ещё ладно, у крокодила тоже зелёная. Ну светло-голубая у неё, — кивнул он в сторону персикового платья, — похоже на оперение птиц, лягушки такими бывают. Но розовая?! Не-ет, Инга, это просто отвратительно. И мочки ушей у вас больно короткие, у Меранаваны вообще ушей нет, как ты что-нибудь слышишь?
Та резко повернулась:
— Хочешь, мальчишка, я твои уши так вытяну, что из них можно будет сплести шарф и завязать тебе рот?
Красный Кот спрятался за Ингу. Да уж, иллинойку лучше не злить — испепелит, как того прыгуна.
Аккуратные складки гобелена возле напряжённых ног ткачихи росли, словно прилив. Шелли откусила нить — и завалилась набок. Инга кинулась, положила бессильно повисшую головку себе на колени: нет, не обморок, часто дышит, закатив глаза.
Княгиня подскочила с быстротой, неожиданной для её положения, ловким движением накинула работу девочки на верёвку, поверх ковра с гребцами.
Увидев изображённую на ней сцену, Хранитель уронил свой том, а Доктор — рассмеялся.
Там были сверкающие сталью шары, летящие из сумпитана стрелы, девчушка с огненными волосами, играющая на арфе, прикрывшая раненую арахнойку жительница Земли, а ещё и некто седовласый,
Княгиня обняла очнувшуюся Шелли:
— Старое искусство вновь обретено! Но как, через столько лет? Где ты пряталась все эти годы?
Шелли молчала, снова прикрыв глаза — видимо, потратила все силы. В Терем вошёл капитан, поклонился.
— Княже, солнце низко.
Князь подхватил девочку из рук Инги, уложил на циновку и отдал приказ:
— Готовьтесь к ночи. Гостей накормить, устроить. Да уберите вы уже копья!
Пока одни слуги сворачивали гобелены со стен и расставляли фонари вокруг стульев, другие накрыли ужин на полу. Блюда были сплошь из морских обитателей; Меранавана приставила тонкую ручку ко лбу:
— Рыбный день тут всю неделю, похоже.
Вбежал одетый в коричневый камзол арахноец и доложил:
— В крайних домах не горит свет. Уже пошли ремонтировать.
— Ой, опять, наверное, что-то с трубой! — Княгиня подпрыгнула. — Пойду, посмотрю.
— Нечего бегать в твоём положении, — зашипел на неё Бези-Наадрзс. — Мои люди справятся.
— Справятся, как в прошлый раз! — Дама обворожительно засмеялась. — Вам, северянам, совсем нельзя доверять технику. Заночую у тётушки Аннибельсаз, не беспокойся.
Она вылетела в арку двери, жестом отослала слуг, которые приготовили носилки с балдахином, и лебёдушкой поплыла между домами в сторону гор.
Князь провожал её тяжёлым взглядом; он кликнул двух воинов и указал идти следом.
Рассевшись по-турецки, друзья приступили к трапезе. Инга выпила целый кувшин какого-то морса из водорослей и попросила ещё, Шелли тоже больше пила, чем ела. Блюда аппетитно курились, пряности превращали рыбу в изысканное лакомство. Во главе «стола» князь выспрашивал Доктора о других мирах, явно строя далекоидущие планы, и скупо рассказывал о себе.
Нихталити Фаниба оказалась тем самым мудрецом, который помог пришедшим с Северных Равнин обустроить деревню, неподвластную Стощупальцевому Осьминогу. В благодарность правитель женился на этой незнатной, но хорошо образованной девушке. На вопросы «зачем вам прозрачные стены?» и «что за трубы она пошла чинить?» князь отмахнулся, дескать, жена придёт — лучше объяснит.
Местный медик перевязал Шелли паутинными бинтами, сунул ей какое-то снадобье, как Инга подозревала, запрещённое в развитых странах: слишком уж у девочки заблестели глазки. Она сделала себе платье с геометрическим узором, взамен изрезанного, и внимала теперь иллинойке — та уже полчаса не могла определиться с дизайном нового наряда.
Дневной свет угасал. За стеклянными стенами просматривался каждый дом, везде ели, пили, кое-где плясали под звуки домры, и в каждом помещении по углам висели мощные фонари, чтобы ничто не могло отбросить густой тени. Деревня сияла.